402 метра. Константин Костин

за своими тряпками.

      – Не в это. В нормальную одежду. Тебе мало? Хочешь, чтобы еще кто-то приклеился?

      – Нет…

      – Вот! Где бы одежку для тебя раздобыть?

      – У меня есть.

      – Дома?

      – Нет, у тебя под диваном, – с сарказмом ответила девушка. – Конечно, у меня дома.

      – Но они же знают, где ты живешь, и, вполне предсказуемо, что тебя там уже караулят.

      – А ты не думаешь, – продолжала упиваться своим превосходством гостья. – А ты не думаешь, что как раз мне заходить в квартиру совсем не обязательно? Ты же знаешь, как шкафы открываются. И как одежда выглядит – знаешь.

      – Я что думаю, – оборвал я Татьяну. – Тебе же заходить в квартиру совсем не обязательно, можешь подождать в машине, а за вещами схожу я. Как тебе идея?

      – А…но…э-э-э… – беглянка выглядела слегка озадаченной.

      Действительно, почему такая простая мысль пришла в голову именно мне, а не к ней? Да все просто: по-настоящему умная женщина не позволит себе казаться умнее мужчины. Впрочем, эта высшая мудрость приобретается только в браке – тайной войной всех женщин против всех мужчин.

      – Собирайся, поехали, – я вскочил на ноги.

      Дневного света я не видел уже достаточно давно. Большая часть моей жизни, за последние полгода, протекала в мастерской, под машиной, висящей на лапах подъемника, или в офисе – на работе. Как-то так получилось, что наша бренная планета вращается вокруг своей оси, и солнце светит лишь часть суток. Как назло – именно ту часть, которую я провожу в помещениях. Так что даже скрывшееся за тучами сентябрьское солнце на несколько мгновений ослепило меня.

      Солнечные блики играли на окнах домов, мелких лужах и полированных боках автомобилей. Из полутора десятков машин, запаркованных во дворе, лишь одна отличалась сантиметровым слоем пыли, оставшимся после ночных гонок – моя крошка. Степаныч, ветеран многих войн и кавалер многих орденов, в недавнем прошлом – прапорщик ВДВ, а сейчас – просто еще один отставник, допившийся до маразма, протирал грязной тряпкой стекла моего болида. Чище они от этого не становились, и стать не могли, хотя бы потому, что об эту же тряпку нормальные люди вытирают ноги, прежде чем войти в подъезд.

      – Сашка! – обрадовался, завидев меня, ветеран. – Дай червонец, трубы горят.

      Покопавшись в кармане, я достал блестящую юбилейную монету «55 лет победе в Великой Отечественной Войне».

      – Это что? – возмутился десантник. – Ты хочешь, чтобы я ЕЕ пропил? Других-то нет?

      Других действительно не было. Червонцев. В основном – зеленые бумажки, да пара фиолетовых.

      – Так не пей, – пожал я плечами.

      – Эх, – Степаныч принял монету с таким видом, словно только что продал Родину.

      Сев в машину я, по привычке, вначале пристроил Михо рядом, но сразу опомнился, и талисман перекочевал на заднее сидение. Там даже лучше – ЖКД не на семь, а семнадцать дюймов. Сам бы сзади ездил, так нет, баранку крутить приходится.

      – Сан, – произнесла Татьяна, сев рядом. – Я все хочу спросить – а где джип?

      – Джип-то? – я ткнул подбородком в подарок