Корсет. Лора Перселл

я втайне от всех работала над ним. И с каждым разом он все больше становился похожим на изящный дамский корсет. Правда, по форме он сильно отличался от того, что сломала на мне Розалинда Ордакл. Вставок было меньше, да и полоски для них были короче. Корсет этот змейкой обвивал мою грудь. Очень плотно.

      Как ни старалась, я не смогла найти ничего, что могло бы послужить косточками для него. Но я придумала, как обойтись без жесткого каркаса! Вместо него будет шнуровка! Из мешковины, шелковых лент или просто клеенки. Вот она-то и добавит моей осанке благородства. И я сделаю ее своими руками: это будет мой труд, моя кровь, мое творчество!

      Я добавила кусочек сатина к моим драгоценностям и уложила половицу на место. Выползая из-под кровати, я вспомнила лицо Розалинды Ордакл, державшей меня за корсет.

      И снова услышала отвратительный треск ломающегося тростника. Меня обожгло чувство жгучего стыда…

      Как ты думаешь, они теперь легко сломаются?

      Нет, дорогуша, этот корсет ты уже не сможешь испортить.

      Я поклялась себе тогда, что создам что-то, что будет таким же сильным и прочным, как моя ярость. Это будет не просто корсет. Не просто одежда, а нечто, что не сможет разрушить никто и ничто.

      7. Доротея

      По случаю моего двадцатипятилетия был устроен прием. Наверное, я должна быть благодарна отцу за то, что он решил потратить на это кругленькую сумму. Он даже нанял музыкантов! Но если быть честной, я уже, наверное, вступила в тот возраст, который леди предпочла бы не афишировать… Мне были противны физиономии больше чем половины тех «уважаемых» людей, которых отец считал необходимым пригласить. И уверена, что они, в свою очередь, и не посмотрели бы в мою сторону, если бы не то обстоятельство, что отец оформил на меня в завещании целое состояние. Как бы то ни было, я должна была писать эти тупые приглашения, обдумывать меню и составлять список необходимых продуктов и крепких напитков. Так что, если подумать, хлопотное это дело – организовывать прием.

      В то утро я сидела за своим столиком из вишневого дерева и заканчивала писать записку, которую должна была отнести кондитеру Тильда. Наш повар, конечно, мастер своего дела, но ему не под силу приготовить изысканные меренги и пирамиды из разноцветного желе…

      Вдруг раздался стук в дверь.

      Уилки громко чирикнул.

      – Войдите!

      В мою комнату зашел папа, одетый в домашнюю куртку.

      – Прости, что отвлекаю тебя, дорогая!

      – Ничего, мне это даже на пользу сейчас. А то уже не только глаза, но и мысли слипаются от всех этих бланманже и штруделей.

      Отец улыбнулся, увидев беспорядок на моем столе.

      – О, Доротея, ты так увлечена составлением меню! Прямо любо-дорого смотреть! Ты жалуешься, что это отнимает слишком много сил. Но, мне кажется, гораздо лучше, если голова твоя будет забита десертами, чем этим, – съязвил отец, пренебрежительно кивнув на книжный шкаф, где теснились книги по френологии и фарфоровые френологические бюсты. И он еще не знает о настоящем человеческом черепе, надежно спрятанном в стенной нише! –