Корсет. Лора Перселл

прочих качеств, присущих эгоистичной натуре. Она просто по природе своей не способна заботиться ни о ком, кроме себя.

      Через десять минут Тильда запрыгнула обратно в коляску. Волосы ее были покрыты сажей.

      – Ну?

      Тильда долго ерзала, устраиваясь поудобнее. Потом подвинула горячий кирпич ближе к своим озябшим ножкам и только после этого подняла на меня глаза.

      – Ботанический сад. Через полчаса, – выдавила она наконец.

      Я вынула из кармана часы на цепочке и посмотрела на них:

      – Отлично! Трогай, Греймарш!

      Мы остановились у ограды Ботанического сада. На росших вдоль нее деревьях набухшие почки, казалось, готовы были вот-вот лопнуть. Кое-где в чистейшей росе уже проглядывала первая весенняя зелень и начинали проклевываться желтые крокусы. Я опустила штору на окошке, чтобы вдохнуть аромат весны. Природа просыпалась…

      – Я так простужусь! – тут же запротестовала Тильда.

      – В таком случае ты и это используешь в своих интересах! – парировала я.

      Молодые девушки уже снова отваживались выходить на улицу, хотя и сразу ныряли в главную оранжерею сада – Темперейт-хауз [7]. Еще пара-тройка недель, и здесь появятся нянечки с младенцами, завернутыми в белые одеяльца со множеством рюшек. Я бы тоже с большим удовольствием влилась в их ряды, рука об руку с Дэвидом. Но этому не суждено сбыться. Пока.

      Когда вдалеке на башне пробили часы, на горизонте появился и сам Дэвид. Высокий и стройный, он выглядел выше в своей шляпе. Он шел уверенной походкой, сложив руки за спиной. Небо стало для меня еще ярче, а воздух еще упоительней.

      Каждый раз, когда я вижу его, вспоминаю нашу первую встречу и ту радость, которую почувствовала, заметив, как какой-то полисмен со всех ног несется за тем негодяем, что вырвал у меня ридикюль. Мне кажется, я влюбилась в своего спасителя именно в этот момент. И полюбила его еще сильнее, когда он вернул мне пропажу. Ее содержимое было в целости и сохранности, но самое главное, что цела была драгоценная миниатюра моей покойной мамы, которую я всегда носила с собой. Я была так рада, словно вместе с портретом он вернул мне частичку ее души, хотя и понимаю, что это, увы, преувеличение.

      От нетерпения я стала потирать щеки.

      – Тильда, мой чепец! Поправь мой чепец, пожалуйста!

      К тому времени как Тильда закончила возиться с моим головным убором, Дэвид почти поравнялся с нами, и я уже различала скрип его сапог – и вот он наконец заглянул в окошко нашей коляски.

      – У меня мало времени, – сказал он вместо приветствия.

      Бедный Дэвид казался таким усталым: красные глаза, растрепанные волосы, торчащие во все стороны из-под шляпы. Я даже испытала угрызения совести из-за того, что так безмятежно спала и долго нежилась в постели этим утром.

      – Как вы галантны, констебль, – поддразнила я его. – К счастью, мы не намерены отнимать у вас много времени.

      – Работы невпроворот, – начал оправдываться он, теребя пуговицы куртки. – Я выскочил буквально на пару минут. В патруль заступлю только сегодня вечером.

      – Прости, что потревожила.

7

Здесь речь идет о главном Ботаническом саде в пригороде Лондона – Королевском ботаническом саде Кью. В его состав входит и крупнейшая викторианская теплица мира – Темперейт-хауз.