Тишина аномалий. Тар Алексин

было хуже страха.

      Это была вина – без возможности исправить.

      Он не закричал. Не встал. Только на миг крепче сжал пальцы – так, что побелели костяшки.

      – Мы ждали, что кто-то другой решится. Никто не решился. А планета умирала. Мы все это видели.

      – Я помню доклады, – пробормотал Новичок. – Мёртвые зоны в океанах. Вымирание видов. Реки, из которых нельзя пить.

      Куратор кивнул:

      – Это не про зло. И не про героизм. Я был в Чили, когда в госпитале отключили подачу кислорода. Не потому что решили. Потому что кончился. В коридорах лежали люди – молча. Даже крик был экономией.

      Потом – Индонезия. Засуха. Воду развозили в бронированных машинах.

      Те, кто не успевал – пили из сточных канав.

      Всё это – не катастрофа. Это обычное.

      Мы не запускали апокалипсис. Мы просто признали, что он уже идёт.

      Только тихо. Без взрывов. Снизу.

      Люди уничтожали друг друга задолго до вируса.

      Ни один год без войны. Ни один месяц без локального конфликта.

      Они стреляли, жгли, сжигали города ради границ, ради нефти, ради веры.

      Даже в мирное время – убивали словом, равнодушием, жадностью.

      Вирус не разрушил цивилизацию. Он просто обнажил её.

      Снял кожу. Оставил скелет.

      – И ты после этого решил, что спасение – в уничтожении?

      Куратор не ответил. Только посмотрел на карту.

      – Я просто убрал ожидания. Люди строили Протокол, чтобы спасти себя. Похожие системы пытались создать в других странах. Но только в России довели все до конца. Протокол не просто контролирует. Он подавляет волю. Остальные остановились раньше. Испугались. Мы же создали то, что ему противоположно. Он – контроль. Мы – хаос. Но в этом хаосе есть цель: уничтожить вид, ставший угрозой всему остальному.

      – А COVID?.. Он ведь был первой волной.

      – Да. И тогда у мира был шанс. Но вакцинировались не все. Даже не половина. Именно в той вакцине была перекрёстная защита. Побочный эффект. Иммунитет остался у привитых. У тех, кто тогда поверил. Их много. Но против планеты – всё равно ничтожно.

      – А система не заметит?

      – Протокол не фиксирует вирус. Только поведенческие сбои. Пока человек есть, говорит, слушается – он «жив». Даже если уже мёртв изнутри.

      – Что с военными?

      – Большинство – под системой. Им внедряли протокол заранее. Но есть исключения. Те, кто не подключён. Система не считает заражение угрозой – пока не начался бой. Она не подаёт сигнал. Она ждёт. Иногда – слишком долго.

      – А аномалии?

      Куратор усмехнулся:

      – Там она слепа. Связи нет. Алгоритмы не работают. Это пустые пятна на карте.

      – Но заражённые туда не идут.

      – Потому что трупам нужен шум. Им нужно эхо. Хоть какое-то подобие жизни.

      – Ты видел их сам? Эти… дыры в реальности?

      Куратор щёлкнул пальцем – и на карте вспыхнули новые точки:

      Плато Маньпупунёр – Россия

      Седона – США

      Аокигахара – Япония

      Бермудский треугольник –