Тишина аномалий. Тар Алексин

– 50 метров

      Один из них вскинул автомат. Второй жестом приказал остановиться.

      – Стоять! Кто такой?

      Алексей замер. В сознании – короткая команда:

      >Статус: безопасный

      >Допуск: ограниченный

      Солдат обернулся – рядом стоял офицер. Он смотрел прямо на Алексея.

      Алексей почувствовал: они уже знали. Связь. Без слов.

      Как будто он – часть чего-то большего.

      Внутри, позади, повсюду – будто кто-то есть.

      Легион – не имя. Не команда. Он был в их телах. В паузах между приказом и действием.

      Как будто вся их точность – не от тренировки, а от чего-то глубже.

      Что-то передалось между ними. Как будто система говорила сама с собой – напрямую.

      Солдат коротко кивнул:

      – Он чист.

      Ворота открылись. Он переступил порог, словно границу между мирами.

      Офицер не отвёл взгляда. Говорил тихо – скорее в пространство, чем Алексею:

      – Ячейка подтверждена. Сигнал принят. Контроль – внешний, частичный.

      Он помолчал, потом добавил:

      – Не вмешиваемся. Пока.

      Внутри – палаточный лагерь. В каждой палатке – железные сетчатые койки. В некоторых чадили буржуйки – воздух был тёплым, но тяжёлым. Люди – усталые, молчаливые.

      Запах пота, гари и дешёвой медицинской мази забивал нос.

      Кто-то кашлял надсадно, с хрипом.

      Маленькая девочка с выцветшим шарфом спала прямо на полу, свернувшись калачиком. Мужчины, женщины, дети. Кто-то кашлял глухо, пряча лицо в воротник. В углу ребёнок ел всухомятку галету, глядя в пустоту. Женщина рядом с ним держала за руку пожилого мужчину – возможно, отца. Люди не говорили. Не потому что не хотели – а потому что боялись сорваться.

      Солдаты отличались. Один курил, уставившись в землю. Другой держал автомат в руках, напряжённо, будто в любой момент готов был стрелять. Несколько просто стояли, почти не шевелясь. Пустые лица, одинаковые взгляды. Алексей вдруг почувствовал что-то знакомое. Похожее. Слишком точные движения. Как у него. Он не мог объяснить – но знал: они такие же. Под чем-то. Под кем-то.

      Один солдат всё время отводил взгляд от леса. Не мог смотреть туда. Будто ждал, что оттуда выйдет кто-то, кто уже не должен ходить.

      Поздно вечером приехали новые люди – гражданские. Их быстро осмотрели на предмет укусов и других повреждений, ничего не нашли, запустили.

      Ночь была тревожной. Люди в палатках шептались, стараясь не говорить вслух. Каждый слышал что-то своё.

      – Слышал, в Верхнеозёрке один всех сжёг, – шептал кто-то у палатки. – Своих. Жену, детей. А потом себя.

      – Говорят, не умер. Его потом видели. На трассе. Сидел в фургоне… и смотрел. Просто смотрел.

      Никто ничего не ответил. Только стало тише.

      Ночью Алексей лёг на койку. Под тонким одеялом. Внутри было теплее, но воздух густой. Люди дышали рядом. Шептались. Кто-то молился.

      >Режим: восстановление допущен

      Он снова уснул.

      Сон был ближе, чем когда-либо.

      Лица – отчётливо. Тепло – почти настоящее.

      Он почти услышал голос. Почти дотронулся.

      …и вдруг – резкий вскрик.

      Глухой