Безымянное. Андрей Ланин

представляла собой просторную избу с маленькими окнами-форточками и тяжёлыми дубовыми дверьми с коваными петлями. Обычно народу в ней было немного, но сегодня, как это обычно и бывает в преддверии матча, рюмочная гудела. Буёк услышал это ещё с улицы. Пройдя мимо афиши со слоганом «Трус не играет в буёк!», он открыл дверь. В нос пахнуло одновременно просроченным пивом, рыбой и дымом махорки.

      Буёк поморщился и зашёл внутрь.

      За стойкой стоял бармен Митрофан, смотрел в телевизор, подвешенный на стене, и одновременно мешал в тарелке что-то, что можно было принять за похлёбку. Буёк подошёл к стойке, облокотился и уставился на Митрофана.

      – Кости есть? – хриплым голосом спросил он.

      – Не-а, – ответил Митрофан, не оборачиваясь.

      – А что есть?

      Митрофан лениво оглядел Буйка и пододвинул ему тарелку с жижей, которую только что мешал.

      – Только это, – нехотя произнёс он.

      – А что это?

      – Откуда мне знать? – равнодушно пожал плечами бармен. – С прошлой смены осталось. Люди берут, не спрашивают. В Безымянном всегда так, ты же местный, не знаешь, что ли?

      Буёк уставился на странную жижу в тарелке, пытаясь понять, что перед ним. Оно одновременно напоминало и первое, и второе, и компот, в который вывалили остатки вчерашнего салата.

      – Беру! – с энтузиазмом ответил Буёк, бросил на стойку монету и забрал тарелку.

      Сев за стол, он с упоением начал хлебать предложенное Митрофаном угощение. На его удивление, было очень вкусно. В это время дверь в рюмочную открылась, и в помещении воцарилась тишина. Настолько тихая и плотная, что Буйку на секунду показалось, будто время остановилось. Послышались аккуратные шаги. Потянуло холодом и страхом. Буёк обернулся.

      По залу шла девушка, одетая в тёмно-серый короткий плащ. Её лицо почти целиком скрывала чёрная вуаль, но было видно, что у неё бледная кожа, и губы накрашены чёрной, даже слишком чёрной, словно сажа, помадой. Из-под вуали аккуратно спадали ярко-рыжие локоны волос. Она прошла мимо, и Буёк учуял цитрусовый запах женских духов.

      Буёк видел её в первый раз, но много про неё слышал. Кто-то её называл ведьмой, кто-то – призраком, но все знали одно: её появление всегда предзнаменовало беду и смерть. Значит, и сейчас должно произойти что-то страшное. Краем глаза Буёк заметил, как посетители потихоньку, на цыпочках, стали выходить на улицу. Он спешно, стараясь не стучать ложкой по тарелке, стал доедать похлёбку.

      Ведьма не спеша шла по рюмочной, слегка постукивая высокими каблуками. Звук её шагов эхом отзывался в замершем от страха зале. Её движения были плавными и аккуратными, но в них было что-то неестественное. «Не ходят так девушки в Безымянном», – подумалось Буйку.

      Остановившись у стойки, ведьма слегка облокотилась. Её руки, облачённые в элегантные перчатки, легли на деревянную поверхность, а ладони мягко подпёрли подбородок.

      Буёк услышал за спиной шёпот:

      – Ничего задница! Я… – прошептал пьяный прокуренный голос.

      – Покойник! –