Безымянное. Андрей Ланин

«рыбкой» в кучу щебня неподалеку, стал кататься, громко охая, взвизгивая и смеясь. Никитич с хитрым взглядом тихонько подкрался сзади и аккуратно поднял две горсточки земли. Хоть на улице стояла вечерняя прохлада, после бани она казалась раскаленной. С громким победоносным криком он приложил их к спине только вставшего Илюхи. Тот заорал, топая ногами и ахая, а Никитич с хохотом стал растирать землю.

      – Хорош! – крикнул, смеясь и отбиваясь, Илюха. – Хорош, Никитич! Пошли в предбанник, погреемся и снова – в морозилку…

      За столом разговор продолжили.

      – А наши девчата! – заговорил Никитич, занюхивая самогон солёным огурцом. – Умницы. Красавицы. Работящие! Только выпусти их за границу – сразу испортятся… нарожают от иноземцев!

      Илюха развернул сало и самозабвенно нарезал его на тоненькие кусочки. Положив самый мясистый себе в рот, он спросил:

      – Иван! Ты там как со своей рыжей? Не оставил затею? – он внимательно посмотрел, прожевывая сало.

      Иван потупил взгляд.

      – Ох! – Продолжил Илюха. – Влипнешь ты, Ваня, с ней! Не связывался бы…

      – А я, вот, – подхватил Никитич, – уверен: та гигантская свёкла в лесу – её работа.

      – Жуть… – то ли от страха, то ли от холода поёжился Илюха.

      – Вот, как найду её, так лично у неё и спрошу, – бросил Иван, отводя взгляд в сторону. – Пошли в морозилку! – буркнул он, натягивая шапку.

      Никитич потер руки в предчувствии.

      – Теперь с веничками! – подмигнул он и открыл дверь.

      Венички, заботливо разложенные Никитичем заранее, уже покрылись аппетитной ледяной корочкой. Илюха нахлобучил шапку и плюхнулся на ледяной полок, моментально прилипнув к нему мокрой одеждой.

      – Ложись, парни! – скомандовал он. – Сейчас Никитич отхерачит нас вениками как следует – он у нас банщик от бога!

      Никитич, словно подтверждая его слова, взял в руки веник, встряхнул его и с размаху шлёпнул Илюху по тулупу.

      – Ах-х-х! Хорошо как! – застонал тот. – Давай, жарь еще! Не жалей!

      Никитич начал отчаянно махать веником. Осколки льда сыпались во все стороны, разлетаясь с задорным звоном.

      – Теперь молодых давай, – скомандовал, наконец, Илюха. – Чего лежат, балдеют! Всыпь им, чтобы неповадно было! – зареготал он.

      Никитич с весёлым хихиканьем схватил свежий веник и начал шлёпать Ивана по телогрейке. Иногда он переключался на Лёшку, который ахал и вскрикивал от звонких шлепков.

      – Ну как, Ванька! Хорошо? – спросил, смеясь, Илюха. – Проникся Безымянным духом?

      – Хорошо-то хорошо, но холодно, – морщась от мороза, сипел Иван, пытаясь вдохнуть полной грудью. – Очень…

      – Это хорошо! Каждый безымянец должен чтить свои традиции! А то станем как эти… из соседних сёл – будем в тепле и паре с ума сходить!

      Когда «экзекуция» с вениками была закончена, Иван вышел в предбанник и стряхнул осколки льда с одежды. Мужики вышли следом, громко постанывая и разминая окоченевшие от мороза и ударов спины.

      Илюха снова налил по стаканчику