Безымянное. Андрей Ланин

компанию: грузный бородатый Илюха, Никитич – высокий пожилой мужчина с седыми волосами, собранными в хвост, и долговязый Лёшка, самый молодой из компании. Мужики уже вовсю готовились: обували толстые войлочные валенки и ватные фуфайки, а Лёшка натянул меховую шапку-ушанку, завязав её под подбородком.

      Увидев Ивана, Илюха расплылся в широченной улыбке:

      – О-о-о! Наконец-то! А мы, слышь, заждались. Решили – не придёшь уже. – Сказал он, радостно пожимая Ивану руку.

      Никитич поднял руку, приветствуя Ивана. Он как раз натягивал на фуфайку тяжёлый тулуп. Хорошенько укутавшись, он достал огромный шерстяной шарф и обмотал вокруг шеи.

      – Садись, Иван! – хлопнул ладонью по скамье Илюха. – Одевайся теплее: Никитич уже морозилку вовсю «раскочегарил», глянь туда! – он кивнул на дверь, вокруг которой собрался заманчивый снежный валик.

      – Не примёрзнет? Откроем потом? – испуганно спросил Иван.

      Лёшка, до этого сидевший молча, весело засмеялся, потирая посиневшие руки.

      – Сразу видно: человек в бане редко бывает! – сказал он, усмехаясь и открывая большой термос с горячим чаем. Плотный душистый пар разнесся по предбаннику.

      Илюха брякнул о стол гранеными стаканами и вынул из рябой дорожной сумки огромный бутыль с мутным крепким самогоном.

      – Во! – воскликнул он довольно, – первак! Давай, мужики, согреемся малехо перед морозилкой. Лёшка! Огурцы принес?

      Лёшка вынул из-под стола банку и, радостно поцокивая языком, вывалил огурцы на блюдо. Следом появился шмат сала, заботливо завернутый в газетку.

      Илюха налил каждому по стакану.

      – Ну… Значит…Будем! – Илюха выдохнул и махом опустошил стакан. Остальные, словно по команде, повторили за ним.

      – Никитич! Как там, готово? – спросил Лёшка.

      – Э-эх! – Никитич выдохнул, встал и подёргал заиндевевшую дверь. Потянул сильнее и с громким хрустом открыл.

      – Да! – ответил он. – Холодрыга что надо! Можно заходить.

      – Иван! Шапку надень! – заботливо сказал Илюха, протягивая Ивану норковую шапку. – С непривычки простудиться можно. А мне мамка твоя голову оторвет потом!

      Иван послушно напялил теплый головной убор и решительным шагом вошёл в морозилку.

      Острый, обжигающий мороз ударил ему в лицо, моментально перехватив дыхание. Внутри стоял арктический холод. Мужики уселись на обледеневших, со свисающими сосульками, полках и сразу же начали дрожать, выстукивая зубами мелодии.

      – Вань, дверь закрывай плотнее! Мороз не выпускай! – скомандовал Никитич заплетающимся языком.

      Посреди бани стоял огромный ящик, который Никитич называл "ледянка", внутри которого лежали ледяные глыбы, источающие морозный туман. Иван застучал зубами в унисон остальным. Пальцы моментально окоченели.

      – Не боись, Иван! Мороз костей не ломит, – сказал Илюха, растирая руки.

      Его густая борода уже стала похожа на огромную снежную шапку с торчащими из неё острыми сосульками.

      – А ну, Лёшка, подбавь морозку! – скомандовал он, кивая на ледянку.

      Лёшка