Разбойники и пасть иного. Михаил Гинзбург

за чертовщина?!» – выругался Бур, нанося еще один удар своей импровизированной дубиной. Эффект был тот же.

      Яр действовал расчетливее. Он не пытался нанести существу серьезный урон, понимая, что это, похоже, бесполезно. Вместо этого он бил по суставам, стараясь лишить тварь подвижности. Один точный удар топора – и костлявая рука монстра неестественно вывернулась, повиснув плетью. Другой удар – и одна из ног подломилась. Тварь рухнула на одно колено, но ее жуткая улыбка не исчезла, а пустые глазницы по-прежнему были устремлены на них.

      И тут смех, до этого момента заполнявший весь каньон, резко оборвался. Наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь их тяжелым дыханием и тихим скрежетом, который издавала поверженная тварь, пытаясь подняться.

      Лина заметила, что огненные символы на стенах, вспыхивавшие в такт смеху, тоже погасли.

      «Кажется… мы что-то сделали правильно,» – неуверенно предположила она, не опуская меча.

      Но ее слова потонули в новом звуке. Это был не смех. Это был тихий, едва уловимый шепот, исходивший, казалось, отовсюду и ниоткуда одновременно. Шепот на том же незнакомом, гортанном языке, который она слышала от старика у портала. И вместе с этим шепотом изменилось и поведение поверженной твари.

      Она перестала пытаться подняться. Вместо этого ее конечности начали двигаться сами по себе, дергаясь и изгибаясь в неестественных позах, словно ее тело было марионеткой, а невидимый кукловод дергал за ниточки. Ее голова поворачивалась из стороны в сторону, улыбка то исчезала, то снова появлялась на ее лице. Это было похоже на какой-то жуткий, изломанный танец.

      «Что… что происходит?» – Квит выглядел так, будто его вот-вот стошнит.

      «Я не знаю… – Лина чувствовала, как по спине снова бегут мурашки. – Но мне это совсем не нравится».

      И тут она увидела, как из стены каньона, прямо из твердой стекловидной породы, медленно, словно прорастая, появляются новые фигуры. Две. Три. Пять. Они были точь-в-точь как первая тварь – такие же тощие, серые, с пустыми глазницами и застывшими улыбками. Они двигались так же медленно, но их было больше. И все они, выйдя из стен, начали исполнять тот же самый дерганый, марионеточный танец, медленно окружая их.

      Шепот усилился, превращаясь в монотонный, гипнотический гул.

      «Их… их слишком много!» – Бур отступил на шаг, его обычная самоуверенность испарилась без следа.

      «Это не бой… – прошептала Лина, ее мозг лихорадочно искал выход. – Это какой-то… ритуал. Или представление. И мы в нем – главные зрители. Или жертвы».

      Она посмотрела на Яра. Тот стоял неподвижно, его лицо было непроницаемо, как всегда, но в его глазах она увидела то же понимание, что и у нее. Просто силой здесь не победить. Это была игра по чужим правилам, и эти правила им только предстояло разгадать. Если, конечно, им дадут на это время.

      Танцующие марионетки сжимали кольцо. Их движения становились все быстрее, все более резкими и агрессивными. И жуткая улыбка на их лицах, казалось, становилась