Бранная слава. Алексей Шорохов

был личность легендарная на фронте.

      Ну как легендарная, это они, конечно, потом про него узнали – как тут не узнаешь! – а в тот момент просто потеснился в «таблетке» и протянул руку:

      – Соболь, сто тридцать вторая…

      Мох, броник, подсумки. Левая рука на косынке, голова забинтована. Как все они, одним словом.

      Одно почувствовалось сразу – командир.

      Но свой, боевой.

      …Соболь мотал уже третью войну. Зацепил конец Афгана, потом две Чечни.

      Разведка.

      Дослужился до капитана.

      Ушёл.

      В Грузию не успел, обошлись без него.

      «Бежали робкие грузины…»

      А вот на родину, на Донбасс, уехал сразу же, в 2014‑м, в июне…

      Служил в легендарной «Трёшке», в Третьей Горловской Гвардейской бригаде.

      После очередного ранения (по одному на каждую войну) комиссовался, думал дожить свой век с женой и детьми. Младшими. В Подмосковье.

      Старшие-то уже жили своей жизнью.

      Самый старший уже совсем своей. Но такой же. Получалось, как у отца: тоже воевал за Донбасс.

      Сам решил, сам и поехал.

      С 2015‑го…

      Виделись редко, то отец в Зайцево, сын на Промке, то наоборот – сын в Пантюхе, отец под Тельманово.

      …А в феврале двадцать второго позвонил ему комбриг «Трёшки», Акелла, и без обиняков сказал:

      – У нас начинается, разведка…

      Прислали мне студентов и парикмахеров из Горловки да Еначки, мобики, в ШС-43 и с «мосинками».

      Разведчики и снайпера, мать их…

      Техники нагнали, ВС РФ, всё по-взрослому.

      А у меня… эти.

      …Соболь, в миру Толя Звонарь, всю ночь ворочался. Вставал, курил…

      Сам донецкий, родом из Краматорска, оттуда и призывался в восемьдесят шестом.

      Но – пятьдесят пять…

      А наутро жене ничего и не надо было говорить.

      Она тоже не спала всю ночь.

      Так бывает. Повезло человеку.

      Это был уже второй брак, и дети маленькие.

      Но Вера знала, за кого шла.

      Потому и шла. Потому и Вера.

      – Эх, Соболь, Соболь…

* * *

      Горловские стояли не слишком близко, под Майорском. Но дорогу на Горловку хохол утюжил вдоль и поперёк, в сторону легендарного города-героя летело всё, что можно: из ствольной, с танчиков и реактивной, в воздухе, как заведённые, ходили «птички», и какая из них наблюдает, а какая будет бросать мины – хоть убей не угадаешь.

      Да и некогда было гадать.

      Поэтому эвакуационная команда «Трёшки» рванула на Светлодарск, через Кодему.

      Здесь они и подобрали Акима, Макса и Шрека.

      Удачно получилось.

      Хотя…

      На пристрелянном хохлами повороте на Светлодарск, где чернел свежеобугленный остов ахматовского «камаза», где ржавел ещё с мартовских боёв развороченный Т-64 с оторванной головой, воткнувшейся пушкой в землю метрах в тридцати от танка; где ещё два дня назад неестественно ярко пылала и одновременно чадила копотью свеженькая «восьмидесятка», и наши военмеды боялись к ней подъехать, потому что