Мария. Мария Сосновских

дело, лесник да баба его, старый-то умер, а теперь, говорят, новый какой-то.

      Панфил, напоив лошадь, попрощался со словоохотливым сторожем и тронулся в путь, но на выезде из деревни остановился у предпоследнего дома и попросился переночевать. Догонять фальшивомонетчиков ночью, да ещё в лесу было более чем опасно и безрассудно.

      Утром, отдав за ночлег последние деньги, Панфил выехал со двора. По его расчётам, преследуемые находились от него теперь верстах в двадцати. Но догнать их надо только в селе Ялунинском. Места теперь пойдут лесные, глухие, топи, болота, озёра и реки на пути. Так что с преступниками раньше времени встречи искать опасно, да и не нужно.

      Подул южак, погода сразу изменилась, стало теплее. Когда проезжал мимо кордона, совсем уже стало светло, и Панфил подвернул к дому, чтобы напоить лошадь и погреться. Хозяина в избе не было.

      – Ночевал ли у вас кто-нибудь этой ночью? – спросил Панфил у хозяйки.

      – У нас часто останавливаются проезжие. И в эту ночь на двух подводах были. Один ялунинский, а двое других из Алапаихи. Будь они неладны, пили всю ночь да болтали без умолку. В погреб за огурцами ночью пришлось из-за них идти, да два раза самовар ставить, и мой-то с ними связался, – жена лесничего, увидев благодарного слушателя, была рада поболтать.

      – А не скажешь ли, хозяюшка, как зовут того ялунинского мужика и где он там живёт? Мне позарез надо его видеть.

      – Да, батюшка, я вить не тутошняя, не знаю. Вот мужик мой он местный, он всех там знает, дак он теперя до вечера не приедет домой. Кажется, что те двое его Яковом Лукичем величали. Фамиль не знаю, а где живёт, спросишь, – и лесничиха затараторила: – Всю-то ноченьку проболтали, только под утро угомонились. Я чуть не проспала корову доить. А оне поздно уехали и всё утро дрыхли.

      – Спасибо, хозяюшка, за тепло и за воду, нагрелся и лошадку напоил.

      – Не за что! Езжай с богом! Доброй тебе дороги!

      В сумерках показалось Ялунинское – большое богатое село, раскинувшееся вдоль дороги.

      Пока обстоятельства складывались в пользу Панфила, но основное было впереди. «Если его покупателей нет в пожарнице, то они непременно должны быть у этого мужика, с ним они, скорее всего, давно знакомы. Раз они вместе распивали у лесника, то этот Яков Лукич должен их пригласить к себе ночевать», – размышлял он.

      – Девушка, есть у вас тут дом приезжих? – спросил Панфил у повстречавшейся ему по пути женщины.

      – Нету-ка никакого, – ответила она, уставившись свиными глазками.

      – А скажи, пожалуйста, любезная, где тут Яков Лукич живёт?

      Баба подумала-подумала, собралась с мыслями:

      – А какого тебе Якова Лукича? Потанина али Ялунина? Один молодой, а другой шибко старой.

      – Ну, конечно, молодого.

      – А! Тогда Потанин. Вон туда езжай. Той улицей! – показала направление баба. – Там будет проулок, от него первый дом.

      Панфил быстро нашёл проулок, а затем и дом. Осторожно толкнул калитку – заперто. В доме горит свет, но окна закрыты на ставни. Припал глазами к щели ставня, прислушался: говорили несколько мужчин,