Мария. Мария Сосновских

завода, – усмехнулся отец. – Ну, была не была – поедем!

      У сельсовета уже собралась целая толпа. Шум, гам, каждый орёт, как может… Еле протиснулись внутрь.

      – Ну, а вам чё надо? – поморщился при виде калиновцев председатель.

      Кузнецов начал:

      – Да вот, вишь ли, посылают на работы в Богословский завод. А у нас ведь семьи!

      – Ну и чё – у всех семьи. А у вас сыновья взрослые. Можете их послать, коли сами не хотите!

      – Дак ведь сын-то у меня в Красной Армии… Дома сноха с малым робёнком…

      – Товарищ Кузнецов! У вас и помимо Фёдора взрослые сыновья есть! Так что, товарищи, ничем я вам помочь не могу. Назначал вас не я, а общее собрание в Калиновке. Ну а на будущий год другие по разнарядке поедут. Надо, товарищи, индустрию поднимать!

      – Вот и выхлопотали! – невесело хохотнул отец, усаживаясь в кошеву. – А я чё тебе говорил? Стало быть, скоро поедем мы с тобой «стрию»[80] эту самую подымать… Словом, подорожники[81] нам готовить надо!

      В день отъезда отец старался быть весёлым. На прощанье сказал: «Ты уж, мать, не горюй шибко-то, не переживай, если даже всё отберут, и сильно не противься! Видно, коммуну эту не обойдёшь, не объедешь… Не одне мы бедствуем!

      А вам, ребята, вот мой сказ: мать берегите да слушайтесь её беспрекословно… Ну, с богом!»

      Отец расцеловался со всеми, помолился на образа и вышел.

      Рыжко уже стоял во дворе, запряжённый в дровни с коробом, в котором лежала котомка с подорожниками.

      …Каин Овчинников с приспешниками продолжал бесчинствовать в Калиновке. Век мне не забыть этих горьких для нашей семьи дней!

      Сначала из амбара выгребли весь хлеб – зерно и муку. Потом пришли за скотиной.

      Мама, не помня себя, с железными вилами встала перед ватагой мужиков:

      – Душегубы! Ироды окаянные, куда стельну-то корову в такой мороз гнать?! Ей же вот-вот телиться!

      – Брось-ка вилы, тётка Парасковья! Не машись напрасно! – глумливо переглядываясь, заржали грабители. – Вон амбар-то, затворим тебя, чтоб опамятовалась!

      Мужики втроём отобрали у мамы вилы и толкнули её на кучу навоза.

      – Здесь тебе самое место, – сквозь зубы процедил один из них.

      После грабежа у нас осталась одна чудом сохранившаяся курица, пёс Мальчик да кошка Муся…

      Лесозаготовки

      Богословский завод от Ирбита далеко. Калиновцы долго топтались на станции, ждали своей очереди погрузиться в вагоны. Для себя были продукты у каждого, взятые из дома, а вот с лошадьми – дело хуже.

      Вся привокзальная площадь была забита зимогорами[82]. Мужики бегали, кричали, требовали для лошадей корма.

      – Фуража не присылают, где я его возьму?! – кричал обозлённый начальник отправки.

      Наконец, дали вагоны, погрузились. Ехали в теплушках. В дороге ухаживали за лошадьми, получали на станциях смёрзшиеся тюки прессованного сена. «Если таким сеном и дальше снабжать нас будут, много не наробим, заморим лошадей», –

80

Стрия (здесь) – индустрия.

81

Подорожник – припасы в дорогу.

82

Зимогор – босяк, бродяга.