Змий. Алина Кирикова

Мария!.. – подымаясь, возмутился я. – Что за глупости?

      – Нет, значит, нет! – бросила княжна, пихнув меня в плечи обеими руками, из-за чего я выронил серьги и сам чуть не упал.

      С тем Александра Виссарионовна сделалась бледною и потухла в обморок прямо на кресле, ее супруг без конца утирал побелевший лоб, изливающийся ручьями пота.

      – Что ж, Мария Константиновна, считайте, что ничего не было, – завершал я, пока Катерина Михайловна тщалась привести г-жу Аранчевскую в чувства, а Констанция и Арина зачем-то суетились по комнате, не зная, куда себя деть. – В ваших же интересах, чтобы об этом случае никто, кроме присутствующих, не знал. Беспокоюсь далеко не о себе, о вас пекусь.

      – А что это вы так реагируете?! Или что, только вам можно?.. – вскрикнула княжна, кинув мне вслед подушкой. – Здесь нужно смеяться, это шутка такая, водевиль!

      – Мария, замолчи! – возопила г-жа Растопшина, ускоряясь за мною. – Золотой наш Адольф де Вьен, князь наш любимейший, ненагляднейший, прошу вас, забудьте этой дурехе!.. Прошу вас, умоляю! – тараторила она, торопясь за мною вместе со старшей дочерью, пока я сбегал по лестнице. – Милый наш князь, прошу вас!.. подождите, простите ее!

      – Одежды мне, лакей! – позвал я слугу. – Где Эдмонд де Вьен?

      – Оне-с некоторое время назад вышли на двор, просили подать экипаж, – ответил лакей, чинно задирая нос.

      – И что, уже подана?!

      – Подана-с, – подтвердил слуга, быстро моргая.

      – Прошу вас! Умоляю, драгоценнейший наш князь, не уезжайте, простите Мари, будьте великодушны, как только вы умеете! – молила Евгения Виссарионовна, суетясь возле меня, и, несмотря на то, что émeraude ни слова не сказала, постоянно приказывала той молчать, махая руками.

      Вскоре г-жа Растопшина пала на колена и принялась лобзать мои руки. Вместе с тем вниз спустилась вся та же публика верхних залов. Максим Федорович и Константин Константинович почти вынесли г-жу Аранчевскую, поддерживая под руки с обеих сторон.

      – Адольф, вы не можете вот так просто обидеться на сию нелепость и уехать! – наконец вставила Мария, надменно оглядывая меня. – Забудем? Вы шутник, и я решила.

      – Мари, замолчи щажже! – от гнева надулась шея Евгении Виссарионовны. – Ты уже натворила!

      – Доченька, такой момент! – проскулил г-н Аранчевский. – Наш милый князь, умоляю простить дочь мою!

      – Тихо! – перебивая шум, вскрикнул я, пытаясь отодрать от своей руки г-жу Растопшину. – Да замолчите же, наконец! – вновь вскричал я оттого, что мольбы не прекратились, а лишь усилились от визгливых голосов Арины и Констанции.

      Тотчас все смолкло, а слуги, разбежавшись от сцены, попрятались по углам. Наверху вдруг что-то упало и разбилось, но, кажется, кроме меня этого никто не услышал.

      – Мы вас любим безумно и готовы сделать все, чтоб забылась эта оказия! Милый князь, пожалуйста, забудем все! Мария просто неудачно пошутила! – молила г-жа Растопшина. – Милый князь! О, как мы вас любим!..

      – А я вас презираю! – прошипел