Свой путь. Андрей Светонос

на уровне убеждения, знание о том, что в последующие два дня произойдёт всё по плану и банально безопасно. А вот уже на «зелёнке» я, почему-то, не видел своего контакта с группой…? Это стало интереснее всего. Смирившись со всеми обстоятельствами, я расслабился, и дремота не заставила себя ждать.

      Но не успел я уснуть, как в глубинах одежды и спальника прозвонил мой будильник на руке, едва слышим только мной. И я хриплым от сухости воздуха голосом, что было сил, воззвал, как сигнальщик:

      – Восходители, подъём!

      Соседи зашевелились, стали молча выползать из спальников. Очень аккуратно, чтобы не тревожить сон остающихся, ребята стали одеваться и обуваться, не босыми же в снег. Вязко тянулись минуты, пока они возились, как овцы в загоне при приближении хищника. Без завтрака (как обычно в таких случаях), чтобы до солнца подняться как можно выше к вершине, собрав снаряжение, восходители покинули палатку. Наступила прежняя тишина и облегчение, будто от удовлетворения законченной работой. В палатке стало непривычно свободно, и я отполз от холодной стенки. Чтобы, наконец, согреться, я с головой погрузился в спальник и, приняв позу эмбриона, быстро уснул. Тело очень устало лежать ночами навытяжку и откликнулось благодарной негою.

      Проснулся от того, что стало жарко. Это солнце уже нагрело воздух в палатке до банной температуры. Предстояло «париться» весь день. Снаружи – склон по обе стороны от палатки, ни присесть, ни размяться и солнце палит нещадно; мы на горбу у Белухи. Николай и Игорь выползли из спальников одновременно со мной. Я посмотрел на циферблат, но мои часы стояли на четырёх утра, видимо, позвонив из последних сил. Подкрутил головку завода до упора – стоят. Немного потряс часы – пошли. Странно, такого с ними, за пару лет их жизни, ещё не бывало. Ни разу ни ронял, ни ударял. Сверил время с Николаем.

      Без взаимных приветствий и не сговариваясь, мы втроём без промедлений высунули головы из палатки, чтобы проследить за движением наших восходителей. Выход из нашего жилища был направлен как раз в сторону вершины. Без труда мы разглядели и посчитали чёрные точки наших людей на стерильно белом поле предвершинного склона. Они уже приближались к вершине, но очень медленно, видимо наст уже растаял. В волнении мы стали неотрывно следить за ними, распахнув входные пологи палатки. И, несмотря на определённую неприязнь ко мне, все трое, плечом к плечу, стали сидеть у входа, даже в мыслях не думая о завтраке. Какой тут может быть аппетит, при волнении за товарищей, да ещё и на жаре. Воздух стоял недвижим, поэтому в палатке, видимо, от холодного днища и под защитой белёсого тента, было легче, и покидать её не имело смысла. А снаружи «разогревалась сковородка» от направленных под прямым углом солнечных лучей, на девяносто процентов отражающихся от чистейшего снега во все стороны. Время потянулось не менее мучительно, чем ночью. Хотелось бежать бегом вниз, к травке.

      Наконец, они на вершине. Стоят, может, и машут руками, но нам не видно, на ослепительно белом.