«Дочь Ивана Грозного». Ирина Левит

примы так и не вышел – в основном в кордебалете застряли.

      В отличие от Фани, Марта Ружецкая, всегда отличавшаяся объективным взглядом на действительность, после окончания консерватории сразу прикинула: ее лирико-драматическое сопрано (хорошее, но не выдающееся), яркая внешность и безусловный актерский дар (не слишком-то востребованный в опере) – это то, что может обеспечить ей главные роли в оперетте. И не ошиблась. Сцену театра, который со временем превратился в более универсальный, музыкально-драматический, она окончательно покинула в семьдесят лет, нисколько не комплексуя от смены ролей юных барышень на пожилых дам.

      Фаина Панюшкина (сохранив девичью фамилию) на три года выходила замуж, затем имела много романов, однако ребенка родить ей не удалось. Впрочем, у нее были двоюродные племянницы и племянники, со всех сторон благополучные люди, обитающие в разных городах и даже странах, и все они относились к тетушке с вниманием и заботой.

      Марта Ружецкая (также сохранив девичью фамилию) вышла замуж еще в консерватории и прожила с мужем более сорока лет, вплоть до его кончины. У нее имелся сын, который жил в Москве, но также не оставлял мать своими заботами.

      Подружившись в ранней молодости, Фаина и Марта особо сблизились, когда в 1985 году поселились в актерском доме, причем на одной лестничной площадке.

      Конечно, в этот хороший дом в центре города стремились многие работники театров. У Ружецкой особых проблем не возникло – все-таки ведущая актриса с мужем и сыном. А вот у Панюшкиной шансов, причем на двухкомнатную квартиру, не было практически никаких. Пусть и солистка, однако, прямо скажем, «вспомогательного состава», опять же к тому времени отец умер, и она осталась вдвоем с мамой.

      Но это была еще та мама!

      Да, Берта Моисеевна работала всего лишь портнихой. Но какой портнихой! К ней в очередь стояли самые влиятельные женщины города, включая жен председателя горисполкома и первого секретаря горкома партии. Шила она не только в ателье, но и дома, в одной из двух комнат деревянной трехэтажки, подготовленной под снос, где принимала исключительно избранный круг. Да, ей должны были выделить квартиру, но… «Засунут меня вместе с дочкой балериной в какую-нибудь маленькую панельную квартирешку на окраине, и как я там буду вас обшивать? Совершенно никак! И точка!» Примерно такие аргументы Берта Моисеевна выложила женам соответствующих мужей, а в результате Панюшкиным выделили «двушку» в актерском доме.

      Берта Моисеевна умерла семь лет назад, в девяностолетнем возрасте, продолжая заниматься своим портновским делом почти до самого конца. И одной из последних, кому она сшила два платья (разумеется, отменно!), была ее любимица, участковый врач Александра Николаевна Грознова.

* * *

      – Так вы – Верочка?! Дочка Александры Николаевны Грозновой?! – радостно повторили женщины, и Вера слегка растерялась.

      Ну да, она самая, только что это за панибратство со следователем при исполнении и при чем здесь мама?

      – Просим, просим! – прощебетала Фаина Григорьевна, а Марта Мстиславовна подхватила