II. РОЖДЕННЫЙ БОГОМ Ex Deo natus est. Сергей Сергиеня

ковре.

      Старики поговаривали, что дремотный мох способен подарить жертве упокоение и блаженство, которым нет пределов. А порой видели, как старый или раненный зверь сам уходил на дремотный мох, чтобы избавиться от боли и принять сладкую смерть.

      Но Оррик почитал хищный мох добрым соседом за то, что тот избавил окрестные земли от плотоядных червей, которые повадились ставить искусные ловушки и извели многих из его племени. Поломанная червем, после долгих страданий скончалась и его мать. А дремотный мох быстро расправился с непрошенным гостем, забрав у него право охоты в этих землях.

      Охотник ускорил шаг. Если раньше мох лежал между деревьев живописными полянами, то теперь он покрывал весь лес, насколько хватало глаз. Оррик беспокоился, что сладковатый дурман сможет добраться до него раньше, чем он до Спящей реки.

      День был долгим…

      К вечеру, когда Гнилой лес отпустил свои объятия, ноги уже стали ватными от усталости, и голова болела до рези в глазах. Солнце быстро клонилось к закату, а предстояло еще найти Плакучий тополь и устроиться на ночлег. Затхлый запах указывал направление к Спящей реке и ее смрадным водам, но Оррик выглядывал поверх зарослей очертания нужного ему дерева.

      Вечерние часы более всего подходят для тех, кто скрывается: ночной хищник еще не вышел на охоту, а дневной уже ищет ночлег. Наконец, взгляд выхватил из пейзажа черную тень, и охотник устремился к убежищу.

      Плакучий тополь всегда стоит особняком, и земля под ним черная, выжженная ядом. Мясистые листья дерева набухают влагой всю ночь, а днем тают на свету, истекая мутными маслянистыми каплями. Ни один зверь не войдет в тень этого дерева, и ни одна птица не сядет на его ветви. Но умелый охотник сможет подвязать под широкой веткой гамак, одинаково скрытый и от яда, и от зорких взглядов.

      Оррик присел возле дерева, вслушиваясь в затихающую с закатом капель листвы. Яд не был смертельным, но оставлял сильный и болезненный ожег, который потом не сходил целую луну. Даже паучьи доспехи могли расплавиться от слез Плакучего тополя.

      Охотник подвязал к подошвам охапки трав, чтобы влажная ядом земля не съела башмаки из суровой кожи. Постоянно вслушиваясь в звенящую тишину вокруг, он извлек из заплечного мешка гамак и неторопливо его развернул. Его слух ловил не только редкие удары капель плачущего дерева, но и иные посторонние звуки, рождаемые травами, ветром и близкой водой.

      К открытым берегам больших рек льнули крылатые ящеры, которым было раздолье для полета и разнообразие в охоте. Обычно они кочевали вдоль рек крупными стаями, вычищая все на своем пути. Не отходили далеко от рек и лисы с волками, способные на открытых поймах загнать мелкого грызуна и матерого лося.

      Оррик уверенно ступил в тень дерева и, уцепившись за кряжистый ствол, стал быстро взбираться по кривым ветвям в поисках подходящей. Приходилось спешить, потому что тьма подступила вплотную, и ориентироваться в ядовитой кроне становилось