Те, кого не услышали. Эн Хартман

семенам, либо сам создаёт гибриды. Но у кого есть такие условия… – Ханна нахмурилась.

      – Частные коллекционеры, коллекционные клубы, закрытые частные теплици и оранжереи? Возможно селекционная лабратория. У нас таких – пять, может семь по всей стране. Могу дать вам список.

      – И адреса – Ханна кивнула и встала.

      – Спасибо профессор, вы только что дали мне карту.

      Поздним вечером в участке Ханна сидела с распечатками семи объектов, семь оранжерей, первая из которых в часе езды. Вторую проверит Роджер, остальные на команду. В центре доски лепесток, он уже казался ей просто частью декора.

      Глава 16 черновик

      Он знал, что она будет там.

      Эйми.

      Имя простое, короткое, без заносчивости. Он произносил его про себя, беззвучно, с нажимом на мягкую гласную – Эйиимиии, будто пробуя её на вкус, как винтажное вино, которое пока нельзя открыть. Пока – нельзя.

      Он следил за ней две недели. Этого было достаточно. Профили, сторис, заброшенный канал с беглыми обзорами на косметику. Она говорила в камеру как будто с лучшей подругой, делилась рецептами смузи и медитативными практиками. Ни одного слова о боли. Ни одного признака страха.

      – Они думают, что страх – слабость, – прошептал он, стоя в темноте. – А ведь страх – это то, что делает их настоящими.

      Он стоял у дерева, ночной парк был пуст. Только фонари, сочащиеся тусклым светом сквозь листву. Трава влажная, ботинки скрипят – ему нравится этот звук, он как предзнаменование, дыхание замедлилось, где-то глубоко, как перед прыжком с высоты.

      Эйми подошла через пять минут после того, как он занял позицию. В наушниках, с рюкзаком за спиной, она шла легко, без оглядки, как будто в этом мире не было ни одного человека, способного причинить ей боль. Это и бесило. Это и возбуждало.

      – Она идеальна, – прошептал он, – пока не сломана.

      Он вышел из тени, медленно, не спеша. Она заметила его, только когда расстояние сократилось до пяти метров.

      – Ой, извините, – вежливо, автоматически, как человек, не привыкший бояться.

      Он улыбнулся. Настоящей, открытой улыбкой.

      – Конечно. Это я виноват, не хотел мешать вам, Эйми.

      Она вздрогнула. В глазах появилось не поддельное – удивление, тревога, попытка вспомнить.

      – Простите, мы знакомы? вы… вы кто?

      Он сделал шаг вперёд.

      – Тот, кто следил за тобой, когда ты танцевала на вечеринке. Когда ты запутывала волосы в ленту. Когда ты писала, как любишь утро и траву под ногами. Всё это – для меня, Эйми.

      Он видел, как она начала пятиться, в глазах – вспышка. Первый страх. Первый настоящий. Как у птицы, осознавшей, что клетка открыта, но за дверью – кошка.

      – Я не знаю кто вы, но я вызываю полицию – Голос дрожал. – Сейчас же.

      – Нет. Сейчас ты только приходишь. К себе настоящей. Ты не представляешь, как прекрасно ты будешь выглядеть в саду.

      Он вытащил шприц, коротким движением, как дирижёр палочкой, попытался ввесть острую иглу ей в шею. Эйми увернулась,