Семь нот до небес. Антон Мамонов

по пути домой, чтобы кулаками напомнить ему о том, кем он, по их мнению, являлся – трусом, слабаком и тупицей.

      – Эй, ты, олух! – грубо окликнул его один из забияк, преградив дорогу. – Куда это ты так спешишь? Что, не терпится дома под одеялко забиться от страха?

      – Я вас не боюсь! – смело ответил Герман, осознавая: если сейчас поддастся на очередную провокацию и вступит в неравный бой, ему снова придётся несладко. Оставалось только одно – спасаться бегством! Только он хотел рвануть со всех ног, как споткнулся о подставленную кем-то подножку.

      – Ха-ха-ха! – дружно засмеялись все четверо обидчиков, принявшись пинать ногами свою жертву. – Вот умора! Ты думал, что сможешь убежать от нас? На вот тебе ещё! Получай!

      Герман лежал на холодной, усыпанной полусгнившими листьями земле, скорчившись от боли. Такой привычной и знакомой ему по получаемым регулярно побоям от рук своей матери, с противным привкусом жалости к себе. Опять ему досталось и уже в который раз! Ах, если бы только он был таким, как все, насколько легче было бы ему жить! Он наверняка бы обзавёлся друзьями, ходил бы вместе с ними в школу, возможно, получал бы «пятёрки», а ещё… Нашёл бы какого-нибудь слабого мальчишку для битья без возможности ответить, и при любом удобном случае демонстрировал бы на нём свою силу (а, точнее, бессилие).

      А почему бы и нет! Это же так забавно чувствовать себя мачо, издеваясь и унижая более слабого! Нет, и ещё раз нет! Он никогда не стал бы этого делать, уже потому, что он – Герман Модестов, не терпящий жестокости, насилия и грубости! Удивительно, но даже будучи сломленным и униженным своими давними обидчиками, он не чувствовал ни злости на них, ни желания им отомстить! Ничего, кроме сострадания, ибо парнишка понимал, что они были такими же несчастными детьми, лишёнными родительского тепла, любви и заботы. А иначе стали бы они так жестоко себя с ним вести, даже если бы он на самом деле был тем, за кого его принимали? Скорее всего, нет.

      Боль уже немного утихла, но Герман продолжал лежать. Он закрыл глаза и внезапно услышал… Звуки прекрасной музыки, которые почему-то всегда ни с того ни с сего возникали в его голове. Непонятно откуда взявшиеся, они будто бы пытались достучаться до его ещё детского, несформировавшегося сознания, указать ему некий путь, следуя по которому он смог бы достичь большого успеха. Но что это был за путь, он не имел ни малейшего представления.

      7

      Возможно, Герман ещё долго не осознал бы, в чём его предназначение, если бы однажды не посетил вместе с родителями одно недавно открывшееся местное развлекательное заведение под названием «Северный бриз». Популярным стало оно тем, что в нём за сравнительно небольшие деньги можно было весело провести время, расслабиться, на время забыть все тяготы жизни, получив при этом большее эстетическое удовольствие, нежели в обычных кабаках, ресторанах и ночных клубах.

      Выглядело здание очень солидно, как снаружи, так и внутри; чувствовалось, что его хозяин был человеком состоятельным, со вкусом. Он очень хорошо разбирался