Городская клиническая. Борис Щетинин

Черняев в круг ее знакомых, понятное дело, не входил, дружбу с ней не водил, и после окончания университета они виделись один раз, и то случайно. То, что Сова сделает научную карьеру, никто не сомневался. У нее были хорошие стартовые возможности, и сама она была девушка неглупая и в меру трудолюбивая.

      Интересно сейчас будет на нее взглянуть, подумал Черняев. Может, она и говорить со мной не захочет?

      Эта мысль, так внезапно набежавшая, также и внезапно и ушла за текущими делами: перевязками, выписками, осмотрами, консультациями. После обеда он зашел в реанимацию.

      Гущину подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. По-другому и не могло быть. Петр спросил у врача в палате, какой он дает прогноз.

      – Какой прогноз? – переспросил тот, как будто не услышал. – Прогноз один, и он известен. Впрочем, давление пока держит без вазопрессоров. Он еще что-то сказал, но Черняев этого не расслышал.

      В ординаторской был небольшой закуток, отгороженный шкафом, своеобразное место отдыха врачей, скрытое от посторонних глаз. Там стоял стол с электрическим чайником и микроволновка. Там же стоял холодильник. Это было место, где врачи могли перекусить. Здесь сидел Мукомолов. Черняев сел рядом, налил в чашку растворимый кофе, но пить не стал, погрузившись в свои мысли. Мукомолов заметил это.

      – Чем-то ты расстроен?

      – Петр Александрович вернулся мыслями в ординаторскую, – нет, ничего. Все нормально.

      – До тебя Бластитов приходил, мозг мне вынимал. Говорил, что неправильно работаю, неправильно истории кодирую, от этого отделение зарабатывает меньше денег.

      – Начальство его ругает, он – нас, – дипломатично ответил Петр Александрович. – Кодируйте правильно.

      – Только и разговоров, что про медстандарты, тарифы, как нужно правильно писать, чтобы больше получить по ОМС. Столько за последний год работы прибавилось! Как они наверху не понимают, что это время, отнятое у больных? Большая часть нашей работы не связана с лечебным процессом. Сестры каждую таблетку списывают, за смену заполняют кучу журналов. Какая температура в отделении, какая влажность, когда проветривали, за время дежурства несколько сводок по количеству больных в отделении нужно отправить. Спрашивается, кому это надо и для чего?

      – Кому-то, вероятно, надо, – заметил Петр Александрович. – Инструкции так написаны, что все их выполнить невозможно, поэтому всегда можно найти виноватого стрелочника. Или назначить. Контролирующий аппарат большой, и он постоянно увеличивается. Как-то нужно о себе напоминать, чем-то подтверждать необходимость своего существования и незаменимость.

      – Врачи вынуждены работать на износ. – Сказал Мукомолов.

      – Человек приспосабливается ко всему. Следующее поколение врачей будет работать по новым правилам. Мы вернемся к старому доброму принципу работы врача – лечить безопасно, быстро и приятно. А пока профессия врача теряет свою привлекательность. Но природа не терпит пустоты: образовавшиеся вакансии будут заняты людьми с новым мышлением и другим подходом к профессии. И, знаете что, Глеб Николаевич, не палите себе