Городская клиническая. Борис Щетинин

сомневаюсь.

      Юля почувствовала раздражение с его стороны и смутилась. Последнее время ей стало казаться, что в их отношениях с Черняевым что-то происходит, будто она его раздражает. Чувствовала это, но причины не находила, и старалась подстраиваться под него, старалась сделать ему что-нибудь приятное, хотела быть к нему ближе. Но Петр в их отношениях держал дистанцию: не знакомил ее со своими родителями и друзьями. В последнее время Юля стала ловить себя на мысли, что ее чувство простой симпатии к нему перерастает в нечто большее, в желание постоянно быть рядом с ним. Отсутствие взаимности с его стороны заставляло страдать ее, но она старалась не показывать вида и терпеливо ждала, что время само расставит их отношения на свои места.

      После ужина, немного посидели, рассказывали друг другу события минувшего дня. Черняев посетовал на большую загруженность работой.

      – Хорошо, что я в больнице не осталась работать, – сказала Юля. – В поликлинике, конечно, скучновато, зато нет такой гонки, как у вас.

      Петр Александрович кивнул, соглашаясь.

      – Лечим по записи. В основном, пожилые пациенты. Понять можно их, хоть какое-то занятие. Пользы от нашего лечения немного, зато и вреда нет.

      И молодые полечиться любят – то нос, то ухо. Лучше бы шапки носили в холодную погоду. Одному как-то заметила, что же ты ухо пришел лечить, а сам без головного убора при минусовой температуре ходишь?

      – И, что же? – поинтересовался Черняев, – Он ответил?

      – Сказал, что меня это не касается. Мое дело – его лечить.

      – Знакомо, – согласился Петр, – сейчас, как раз, такой пациент в отделении. Пьет водку регулярно и хочет, чтобы панкреатит ему вылечили.

* * *

      Было уже поздно, Юля принялась хлопотать около мойки с грязной посудой. Он подошел, чтобы ей помочь, но она его отстранила и повернулась к нему, слегка прижавшись всем телом, чтобы он вот так почувствовал ее всю, ее желание и обещание приятного, что должно произойти совсем скоро.

* * *

      Был уже первый час, когда оба, утомившись, отдыхали. Юля обычно сразу шла в ванную, но в этот раз лежала на спине, смотрела в потолок и молчала.

      – Хорошо бы мне забеременеть, – сказала она так, будто это была ее давняя мечта.

      Черняев не нашелся, что ей на это ответить.

      – Тогда бы ты на мне женился. Я знаю.

      – Подожди. – Петр повернулся к ней, – Ты сама мне говорила, что таблетки принимаешь.

      – Врала. Чтобы ты ничего не опасался. Раньше принимала, сейчас – нет.

      Вот это, да, подумал Петр. Интересное дело получается.

      – И когда ты прекратила их принимать?

      Юла молчала. Казалось, она не расслышала вопроса, думая о чем-то своем.

      Черняев расценил это как нежелание продолжать этот разговор, и отвернулся, делая вид, что хочет заснуть.

      – Когда поняла, что люблю тебя, и что ты не женишься на мне, если ничего такого не будет.

      Она замолчала и отвернулась. Не поворачиваясь, сказала:

      – Давай спать.

      Черняев лежал и думал. Так неожиданно были для него ее слова, и так это было на нее не