Anamnesis. Том 2. Александр Мишкин

валялись, а вы их просто подобрали? Подробности, мне нужны подробности! – не замечая того, я почти орал, наседая на съёжившихся аборигенов.

      – В машине они сидели! – подал голос второй, который помоложе.

      – В какой машине?

      – В «запоре»… Ну, в «Запорожце», то есть. В ушастом.

      – И что?

      – Что – «что»? – не понял мой собеседник.

      – Сидели пять мужиков в «Запорожце»… – тут я запнулся, осознав фантастическую экстремальность этого явления, – Сидели, стало быть, пятеро здоровых мужиков в ма-аленьком таком «Запорожце», плохели, синели и теряли сознание?

      Туземцы дружно пожали плечами:

      – Да вроде…

      Я оторопело переводил взгляд с них на лежащие в рядок полуживые тела. Понятно, анамнез болезни придётся выяснять у самих пациентов. Когда оклемаются. Иначе толку не будет: водители грузовика застали, можно сказать, лишь финальный акт трагедии.

      – Доктор, а доктор? – робко обратился ко мне старший.

      – Что?

      – Может, мы поедем, а? Нас в поле ждут, давно уже. Председатель головы свинтит и премии лишит.

      Я невольно усмехнулся: если процесс будет происходить именно в этой последовательности, о премии мужичкам можно будет уже не беспокоиться.

      – Да, да, конечно езжайте! Спасибо вам. А насчёт председателя не беспокойтесь – если что, адресуйте его ко мне. Я объясню, что вы вот этим, – я кивнул на лежащие тела, – жизнь спасли!

      Мужики разулыбались, пожали мне руку и полезли в кабину. А я вернулся к своим доходягам.

      «Синий» теперь дышал намного спокойнее. Клавдия Петровна успела ввести морфин и приладить кислородную маску. Да и синюшность у бедняги несколько уменьшилась. В вену резво капал физраствор, восполняя потерянную (пока неведомо, каким образом!) жидкость.

      – Проверьте давление и сделайте в вену гепарин. Десять тысяч, – распорядился я и пошёл дальше.

      Пациент Антона Иваныча уже пришёл в сознание и теперь удивлённо хлопал глазами поверх кислородной маски.

      – Тоже – измерить давление. И температуру, всем обязательно измерить температуру! – спохватился я, – И ещё – взять кровь на гематокрит!

      – Чего?! – хором взвыли оба фельдшера.

      Ясно. «Нам таких словов не нать, нам чаво бы попроще…» Я забыл, что нахожусь не в Нероградской областной больнице, где по первому щелчку пальцами прибегает толпа лаборантов и делает любые анализы. Вздохнув, я махнул рукой:

      – Да так, ничего, перегрелся малость. Давайте-ка их по палатам определим. А то что ж они у нас так-то… в военно-полевых условиях.

      – Данила!!! Айда больных таскать!!! – взвизгнула Клавдия Петровна.

      У меня заложило уши.

7 сентября 1987 года, Кобельки, участковая больница, 19—10.

      Я дописал историю болезни и потянулся. Первый день моей работы в качестве и.о. главврача полностью соответствовал определению «с корабля – на бал». За последние два часа я провёл интенсивную терапию пятерым тяжеленным