Браконьерщина. Игорь Александрович Кожухов

легко и ловко, заманчиво улыбаясь, садится в машину.

      Дома, пересчитывая прибыль и вспоминая ситуацию, не сдержался – чучело!.. Но какое всё же красивое, оставившее в душе волнующую растерянность.

      Теперь, на зависть всем, несколько раз подряд за рыбой приезжала она сама. До смешного тщательно просматривала рыбу, тыкая в чешуйчатые тушки тонким пальчиком и палочкой приподнимая плотные жабры судаков. А я вдруг сам, накидывая рыбу в ящики, стал перепроверять товар, чтобы Иосиф был уверен в её компетенции, а, следовательно, отпускал одну. Совсем перестал торговаться, хотя осенью рыбаки поднимали цены. Сначала неосознанно, а потом уже специально после рыбалки сразу рвался домой и торопил помощников с выбором сетей. Дожидаясь её, долго сортировал рыбу по размеру и названию, всяко пытаясь подольше затянуть нахождение девушки здесь. Лада разговаривала мало, вопросы задавала по делу, а ответы слушала внимательно, склонив голову и неотрывно смотря на собеседника…

      Меня тянуло к девушке всё сильнее, хотя за её короткие приезды даже не успевали поговорить о чём-то, кроме дела, сейчас нас связывающего.

      В начале декабря, в очередной приезд, она вдруг разоткровенничалась, медленно считая деньги и выкладывая по одной бумажке на стол.

      – У мужа завтра день рождения, сорок лет! – И, не дав мне слова, продолжала: – Да, он на пятнадцать лет старше меня… И любит, говорит… И доверяет, говорит… А ещё у него жена бывшая и две дочки, которых он тоже любит. Потому завтра они будут у нас, по-другому никак… Только знаешь, как-то вдруг обидно, даже плакать хочется, будто бы на второй план меня отодвинул: потерпи, родная, мы тут попразднуем! А ты уж, Лада, ладно, немного позже, время у тебя есть… – Она растерянно улыбнулась, положив последнюю купюру, подняла на меня мокрые глаза. – Вот как-то так…

      Я, поняв, о чём она говорит, всё равно не смог сознаться, что тоже не один. Сразу оправдав себя за воровство, обнял её и, не найдя других слов, выдавил:

      – Оставайся. Скажешь, рыбаков ждала. А утром уедешь засветло.

      Она, прикрыв мне ладонью рот, покачала головой:

      – Не ври себе, ты лучше, по-моему. И я приеду, потом, возможно, совсем скоро.

      Лада легко шевельнула плечами, я опустил руки, и она неторопливо вышагнула за дверь.

* * *

      Десятого декабря подвела техника. Ночью встал такой мороз, что большеколёсную «макарашку» не глушили, накрыв её с мотором брезентовой палаткой. Мотор работал, как часы, но, как всегда неожиданно, словно подавившись холодным бензином, заглох. И пока мы доставляли выбранные сети, масло в коробке замёрзло так, что было проблемно провернуть кикстартёр. Только появившийся в продаже китайский газ, в цветном алюминиевом баллоне, застыл, едва я достал его из внутреннего кармана. Торопясь, сделали факел, навернув рваную портянку на кусок отломанной от санок доски. И когда он лениво, будто смочен подсолнечным маслом, а не бензином, разгорелся, немного испуганный мой временный помощник, соседский Ванька, закричал: «Ура, ура, ура!»

      Разогрев огнём