Игра в прятки. Лора Джонс

это, Жозеф спешит прочь от галереи, знаком веля нам возвращаться на нижний этаж.

      – Я провожу тебя обратно в красильню, – говорит он мне. – Найдешь кого‑нибудь, кто покажет тебе, что делать. После этого я вернусь и помогу тебе, Лара.

      Моя сестра благодарит его, и они вдвоем спускаются по лестнице впереди меня, а я, повинуясь безотчетному порыву, не в силах подавить непреодолимое желание, оборачиваюсь и смотрю на окно первого кабинета.

      За ним возникает массивная мужская фигура, заполняющая почти весь оконный просвет. Я вижу большие глаза, длинный крючковатый припудренный нос, светло-серый парик, чуть сдвинутый на затылок. Нижнюю часть лица я едва могу разглядеть, ибо искривленная поверхность оконного стекла причудливо искажает черты, так что рот и подбородок сливаются в одно темное пятно.

      Вероятно, это сам мсье, отец Жозефа. Он совершенно неподвижен и так пристально таращится на нечто находящееся справа от меня, что даже не моргает. Я вслед за Жозефом и Ларой начинаю спускаться по лестнице. Мсье Вильгельм взирает не на что‑то, а на кого‑то. Он пожирает взглядом мою сестру.

      Dejeuner sur l'herbe [29]

      Лара

      Все утро я отношу затупившиеся резцы к точильному камню и приношу заточенные обратно, раскладываю на столах резчиков листы бумаги и деревянные плашки, острю грифели и убираю с пола стружку. Нельзя сказать, что это самые увлекательные занятия на свете, и утро тянется бесконечно, особенно после того как Жозеф уходит к себе на нижний этаж, где надзирает за процессом печатания. Он провел рядом со мной гораздо больше времени, чем я ожидала, терпеливо показывая, что нужно делать. Только когда юноша ушел, я заметила, что чепец у меня съехал набок, и сообразила, что он забыл отдать мне мои шпильки, поднятые с пола.

      В полдень снова звонит колокол, на этот раз возвещая о наступлении обеденного перерыва. Я озираюсь по сторонам. Работники печатни кладут инструменты и выходят на улицу. Я, не зная, как поступить, неуверенно следую за ними.

      Несмотря на прохладу, работники рассаживаются на стенах и ступенях либо опускаются на траву, кто‑то черпает из колодца воду для питья. Я несколько минут наблюдаю за ними, после чего решаю отправиться в красильню, чтобы найти Софи или маму, но тут слышу позади себя чьи‑то шаги.

      – Пойдем, – раздается знакомый голос, и, обернувшись, я вижу Жозефа. – Пора подкрепиться.

      Я ничего не прихватила из дому и даже не помню, велела ли нам мама чем‑нибудь запастись. Вероятно, она отложила немного хлеба с завтрака.

      – О, все в порядке, я не голодна, – отвечаю я. Но желудок тотчас выдает меня, издавая громкое урчание.

      Жозеф удерживается от улыбки, но его глаза весело сверкают.

      – У меня хватит на нас обоих, – говорит он, показывая узелок из коричневой ткани, нечто вроде заплечной котомки, перетянутой бечевкой. – И я знаю хорошее место, где можно поесть. Не желаешь ко мне присоединиться? – Он опасливо косится на ровный ряд маленьких

29

Завтрак на траве (фр.).