Звенья одной цепи. Мария Комягина

посмотрели на Германа.

      – На текущий момент это послание значится предсмертной запиской.

      Глава 3

      Вечер субботы подходил к концу. Из открытого окна ещё доносились звуки суеты уставшего, но довольного теплым днём города. Шелестели шины проезжающих мимо машин, перешептывались молодые листья деревьев, шуршали голоса парочек у подъезда. Но это не отвлекало. Своеобразная музыка для привыкших к вечному фоновому шуму ушей обывателя каменных многоквартирных джунглей.

      Подобрав одну ногу на стул, Дари задумчиво смотрела на белый лист бумаги, на котором крупным шрифтом аккуратно, практически изящным каллиграфическим шрифтом были выведены символы предсмертной записки.

      Надо же, погрузится в эту задачу поначалу было завораживающе интересно, а теперь… Одно слово, но отношение к происходящему кардинально поменяло. Слова, вообще, обладают страшной силой. Так иногда скажешь в пылу бушующих чувств что-то, а потом жалеешь. Потому как разрушить, проехаться катком по другим жизням, да просто нарушить покой, посеять сомнения можно запросто, без особых энергетических потерь и специальных средств, главное нужные слова подобрать.

      Предсмертная. У всего, что хоть немного касается смерти, отдельная темная слава. Как будто стоит произнести вслух что-то о финале жизни, как появляется незримо жрец смерти, веет от него могильным холодом, окутывает всех вокруг, пробираясь до самых глубин души, замораживает, нагоняет тоску и уныние, заставляет вспомнить о кратковременности своего бытия. Даже вот так, опосредованно, всего лишь записка, не твоя, не твоих знакомых, чья-то, к кому должен быть равнодушен и безразличен. И все равно, цепляет. Нет, не страшно, скорее тревожно, и вместе с тем печально.

      Что в этих буквах? Чьи-то последние мысли, капли чьей-то жизни, безвозвратно ушедшей. Был человек, нет человека, и теперь эти последние крохи его личности остались только здесь в копии, в фотографии на телефоне. То, во что он вложил часть себя, смыло водой уборочной машины, смело метлой дворника, а копия ныне стала источником исключительно профессионального, даже если не сказать, обычного рабочего интереса: расследование обстоятельств дела, дела о самоубийстве и заказа на перевод. Нет больше той живой души, только дело и память.

      – Получается? – Руслана поставила рядом с Дари чашку с ароматным чаем и присела на соседний стул.

      – Пока не очень, – чай согревал, тепло дружеского участия возвращало из печальных раздумий о миге человеческой жизни. – Если не считать несколько букв, которые плохо видны, их ставлю под вопросом, четкое, ну то есть, с большой долей вероятности, соответствие есть у согласных. Плюс некоторые гласные, будем считать, что они ударные, не беглые. И явные знаки на концах слов, хотя тут не точно. В общем, допустим это так. И при всем этом ни-че-го. Ни одного слова не вижу. Ни слева направо, ни справа налево, ни в столбик, ни по диагонали. Переводчик без навыков криптоаналитика.

      Дарьяна слабо улыбнулась. Каждая новая попытка расшифровать текст