Спасая Еву. Валентина Зайцева

парней.

      – Ты права.

      Я положил её на кровать и накрыл одеялом. Она неуклюже схватила мою руку:

      – Спасибо.

      – За что?

      Она уставилась на меня остекленевшим взглядом:

      – Я не хотела, чтобы мой первый раз был таким.

      Я нахмурился, не понимая:

      – Про что ты говоришь?

      Она закрыла глаза:

      – Моя первая близость… с мужчиной.

      Какого чёрта?

      – Ты хочешь сказать, что ты девственница? – я не верил своим ушам.

      – Это не преступление, – пробормотала она, засыпая.

      Я стоял, глядя, как её дыхание выравнивается. Как, чёрт возьми, она может быть девственницей? Она же стриптизёрша.

      Я смотрел на её спящее лицо. Я мог бы показать ей такое, о чём она даже не мечтала. Заставить её хотеть меня, нуждаться во мне, пока я не стану для неё всем. И, сделав это, я бы присвоил её себе.

      Разве это так плохо?

      Но она не была как женщины, с которыми я привык иметь дело. Те знали, где проходит грань, умели остановиться. Ева бы не остановилась. Она отдала бы всю себя, пока от неё ничего не осталось бы, а я был достаточно подлым, чтобы позволить ей это сделать.

      Меня затошнило от самого себя. Она девственница.

      Я смотрел на неё, мирно спящую. Она не могла остаться. Теперь, когда я почувствовал этот интерес, это место стало для неё опасным. Лучше всего – отправить её в бега. Дать денег, помочь с планом. А потом закрыть эту дверь и забыть о ней.

      Я взял бутылку виски из бара, бросил на Еву последний взгляд и направился в кабинет. Мне нужно было напиться.

      Глава 6

      Ева

      Я проснулась, будто вынырнула из кошмара: сердце колотилось так, что казалось, оно вот-вот разорвёт грудную клетку. Во рту пересохло. Я села на кровати, чувствуя, как мир вокруг качается, будто палуба тонущего корабля. Часы у кровати мигали красными цифрами – 9:30 утра. Когда я встала, тело заныло, как после долгого боя: мышцы одеревенели, а синяки напомнили о себе при каждом движении.

      Я побрела к кухонной стойке, где стоял графин с водой, и, пока выпивала два полных стакана, пыталась оценить свои чувства по поводу всего произошедшего. Находиться под защитой свидетелей было нереальным опытом, который, казалось, никогда не закончится, но с тех пор, как два дня назад я проснулась на заднем сиденье внедорожника посреди перестрелки, у меня возникло ощущение, будто я живу в каком-то боевике. Это было реальностью? Неужели люди действительно живут в этом мире? Мире, где все носят оружие и стреляют друг в друга, и никто не чувствует себя в безопасности?

      Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Ручка повернулась без предупреждения, и в проёме возник он – Илья, больше, чем жизнь, заполнивший собой всё пространство. Тёмные джинсы, расстёгнутая синяя рубашка, обнажающая ключицы и намёк на татуировку, что змеилась под тканью. Его щетина отливала угольной чернотой, а волосы, растрёпанные, будто он провёл ночь в драке, только усиливали ауру опасности. Он вошёл в лофт, бросил телефон на кухонный остров с глухим стуком и окинул меня взглядом.

      – Опухоль с глаза спала, – сказал он, и его голос, низкий и хриплый, резал воздух. – Остальное на лице заживёт через пару дней.

      Я