Борей. Книга 2. Граф. Владимир Алексеевич Бабушкин

минут, я сел, стукнув, при этом, ногами по полу и толкнул спиной борт фургона. Пусть видят, что я только что проснулся. Я испытывал некоторую досаду на себя за то, что подслушивал детский разговор, словно я в чем-то их подозревал. Но с другой стороны, детская непосредственность и искренняя приязнь теплым бальзамом легли на мою душу. За эти два насыщенных событиями дня они стали по-настоящему родными для меня людьми. Теперь я боялся их потерять или испортить. Не получилось бы так, что я леплю из них то, что мне нравится, а потом восхищаюсь этим, не учитывая их индивидуальность. Но здесь нет четкой грани между воспитанием и принуждением. Какой из инженера педагог? Ладно, война план покажет. Бодро выпрыгнув из фургона, я сладко потянулся и посмотрел на притихших племянников.

      – Смотрю, на берегу оглушенной рыбы нет. Значит, захват математики прошел путем мирных переговоров без сирен и канонады? Это радует. Так держать! Чем наша мастерица порадует мужчин на ужин?