Последний конвой. Часть 3. Виктор Романович Саморский

ботинками, на два размера больше, чем нужно. Как он там удержался и не слетел в воду, когда тягач накренился под сорок пять градусов, я ума не приложу.

      Надо признать, крик подействовал на мужиков отрезвляюще, Стивен птичкой упорхнул с переднего сиденья на лестницу, которая ведет на крышу, к пулемету. Даже про раненную ногу забыл сгоряча. А мы с Василием в тот момент цеплялись руками и ногами за все выступающие части кабины, чтобы не соскользнуть с заднего сидения прямо в серую жижу.

      С Иванычем оказалось чуть сложнее: пока старик выбрался из-за руля, пока взгромоздился на сиденье, потом еще выше, одной ногой встал на рулевое колесо, второй на спинку сидения – времени прошло уйма, вода успела наполнить почти треть кабины и он слегка намок. Возможно, именно тогда и подцепил паразита.

      А может быть, это случилось чуть позже, теперь уже не узнать…

      Я чуть-чуть успокоилась, когда поняла, что мы больше не погружаемся. В немалой степени тому поспособствовал Петр Иванович. Очень спокойно попросил объяснить, а в чем собственно проблема? Ну, искупались, и чего страшного-то произошло? Бывает. Не впервой.

      Вот тут меня прорвало, и я рассказала все… И о прыгающих червях, и о сожранных изнутри крокодилах. И даже о застреленном Чекистом, ни в чем не повинном солдатике, проболталась.

      А с другой стороны, я никаких подписок о неразглашении не давала, так что с меня взятки гладки.

      Иваныч выслушал молча, не перебивая, хмыкнул так, многозначительно, и говорит с издевочкой:

      – И почему это, интересно, я совсем не удивлен?

      И тут для меня сразу все встало на свои места. Ведь действительно, так и есть, мы, люди, – расходный материал. Сколько народу погибнет в пути, руководителям экспедиции просто наплевать. У них, видите ли, великая миссия – спасение человечества. А то, что мы и есть оно, это самое пресловутое человечество, которое они спасать собираются, наши руководятлы попросту забыли.

      Пока я сидела в прострации и осмысливала эту немудреную истину, Иваныч взял на себя руководство, заставил Михаила притащить канистру солярки и велел вылить под ноги. В нос ударила такая вонь, что у меня сразу глаза заслезились.

      Боже ты мой, какая же гадость!

      – Петр Иванович, вы думаете поможет? – спрашиваю без всякой надежды.

      – Еще как поможет, – смеется он, – я не знаю, червяки это или пиявки, но подохнут с гарантией, и к бабке не ходи.

      О какой бабуле пошла речь я не поняла, но переспрашивать постеснялась.

      – Да мы и сами задохнемся, – взмолилась я, – вы хотя бы двери настежь откройте. Дышать же совсем нечем. Глаза режет.

      А Иваныч тем временем плюхнулся в воду, взялся за руль, погазовал немного, и медленно сдал назад. Машина вернулась в вертикальное положение, отчего грязная вода хлюпнула уже и к нам, под заднее сиденье, и нас с Василием немного брызгами обдало.

      Ох, чует мое сердце, теперь от запаха солярки мне до конца поездки не избавиться. Водные процедуры руководителями экспедиции не запланированы. А после эпопеи с червями