Всего хорошего. Юлия Вереск

иногда возвращала ее назад и требовала больше подробностей, с азартом пробираясь в Женины воспоминания.

      – Мне надо вернуть ему деньги за телефон. А извиниться? Хотя он наверняка не захочет разговаривать со мной, это будет навязчиво. Достаточно просто отдать деньги? – тараторила Женя. – Лучше передать через его друзей, да? Или через тебя? Хотя… где я столько возьму? У него был айфон. А я столько не зарабатываю. Боже, вот я дура.

      – Да.

      – Да – нужно отдать ему деньги, или да – я дура?

      – Да, ты дура, и да, лучше отдать ему деньги. Или для начала как минимум извиниться, сказать, как тебе жаль, бла-бла-бла, и все такое. А дальше уже по ситуации.

      – Он не хочет со мной разговаривать. Когда человек просит не писать ему, он буквально имеет в виду, чтобы ему не писали.

      – Он не хочет разговаривать с дурой. А с тобой, может, хочет.

      – Грубо, – улыбнулась Женя.

      – Мне извиниться?

      – В качестве извинения приму чай. Без сахара! И одну таблетку нурофена, пожалуйста.

      – Будет сделано, – Рита поднялась с кровати и подошла к окну. Ее рука застыла в нерешительности: вероятно, Рита размышляла, раздвинуть шторы или позволить Жене продолжить притворяться, что ее не существует для большого мира. – И извини. Ты не дура.

      – Извиняю. Но я дура.

      – Видишь, как это просто? Достаточно произнести шесть волшебных букв. И-з-в-и-н-и.

      – Мне это не поможет. Я утопила его телефон, помнишь?

      – И-з-в-и-н-и, – дразняще повторила Рита и все-таки раздвинула шторы. Женя прикрыла лицо – свет неприятно резанул по глазам. – Репетируй, пока я не приду.

      Рита забрала британских красавчиков, прижав их к себе, но оставила ворох сомнений. Женя не стала копаться в них – она смыла с лица остатки макияжа, растирая кожу до красноты так яростно, что чуть не соскребла ее в раковину, и походила по комнате, разминаясь. Повернувшись к окну, бросила взгляд на пустующий дом напротив, истосковавшийся по звукам шагов, голосам и смеху. Задернула шторы и нажала на выключатель, хотя искусственный свет не мог отогнать тьму, расползающуюся внутри каждый раз, когда Женя вспоминала, что бабушки больше нет. На учебе было легче: там она жила с уверенностью, что они не видятся, потому что находятся в разных городах. Стоит только преодолеть несколько сотен километров – и ты дома, в безопасности и любви.

      Себе Рита заварила кофе с легкой пушистой пенкой, а Жене – зеленый чай с лепестками мяты. Они расположились у круглого журнального столика: Рита села на ковер, сложив ноги по-турецки, а Женя – в кресло, обхватив колени рукой. В разговорах они больше не касались Савы: если бы приметы действительно работали, то у него бы все утро горели уши.

      Рита слизала пенку с верхней губы.

      – Дашь мне что-нибудь надеть из твоего?

      – Если ты потом не смоешь это в унитаз.

      – Не смешно. Но обещать не могу.

      Рита разблокировала экран телефона, ткнула в него пальцем, и в колонке снова заиграла музыка. Рита распахнула шкаф под Shake It Off – прямо как в ромкомах. Пританцовывая,