После предательства. Мэри Ройс

мои дети.

      – Ну какие проблемы, мам, я оплачу билет, только скажи, когда хочешь приехать.

      – Оплатит он! Максим уже оплатил все. Увидеться или хотя бы попить кофе с матерью время найдешь?

      Крепче сжимаю руль и притормаживаю на светофоре. Макс сейчас любимчик по всем фронтам. И женился, и внуками одарил. Еще и билет купил. Золотой мальчик, блядь.

      – Сообщи день и время прилета, я встречу тебя в аэропорту.

      – Не нужно, Максим попросил Лейлу, она заберет меня, и мы сразу поедем по магазинам с детьми. Приеду всего на два дня. Нужно успеть побаловать своих внучат.

      Сухо усмехаюсь.

      – Ну как скажешь.

      – Ты лучше освободи время на завтрашний вечер. Хочу посидеть со всей семьей. Ты ведь не сильно занят?

      Стискиваю челюсти. Даже если б я был не сильно занят, ужин в компании моего брата и его вертихвостки никогда бы не стал моим планом мечты на вечер.

      Прочищаю горло.

      – Завтра второй день конгресса. Освобожусь поздно. Давай лучше на следующий день мы с тобой вдвоем сходим куда-нибудь.

      Мама недовольно вздыхает.

      – Может, все же постараешься освободиться пораньше?

      Нет, черт возьми!

      – Не выйдет, мам, – качаю головой. – Посидите без меня, особо и не заметите моего отсутствия.

      На другом конце раздается протяжный вздох.

      – Непутевый ты мой. Ну хорошо. Тогда созвонимся.

      – Созвонимся, – выдыхаю тихо, и диалог завершается короткими гудками.

      В салоне повисает тишина, нарушаемая лишь шумом барабанящего по лобовому стеклу дождя. Движение дворников улучшает видимость, но ненадолго.

      Я включаю их на полную скорость и сосредотачиваюсь на дороге.

      В висках начинает пульсировать боль, и настроение окончательно становится дерьмовым.

      После того как я ушел из спорта и залег на дно, я оборвал со всеми связь. В тот период мне это было необходимо. А одиночество, как оказалось, вызывает привыкание.

      Слишком долго я не нуждался в семейных разговорах. И даже сейчас меня воротит от них.

      Я не оправдываю себя, ничего подобного.

      К тому же единство нашей семьи дало трещину в тот самый день, когда я застал отца с любовницей.

      В десять лет я увидел то, что не стоило видеть и в восемнадцать. А по итогу заслужил лишь отцовскую пощечину и лживые семейные ужины, пока мать наконец не прозрела и не подала на развод.

      В горле собирается горечь, и я дважды сглатываю, подавляя чувство тошноты.

      У меня не осталось даже теплых детских воспоминаний. Ничего, что вызывало бы желание хотя бы просто подумать о семейном ужине.

      Не то что у Макса, который до сих пор не подозревает в какой период наш отец обесценил отношения с матерью.

      Ай, на хрен все это. Пустое. Столько времени прошло, уже ничего из этого не имеет значения.

      По дороге к дому меня прерывает другой телефонный звонок от администратора одного из моих фитнес-центров с «прекрасной» новостью, что ряд тренажеров вышел из строя. А затем следующий – спикер из моих