Записки о виденном и слышанном. Евлалия Казанович

Загородного к цепи подошли 4 еврейских мальчугана, и один из них, старший, гимназист III или IV класса, так бесцеремонно и решительно проговорил, что надо еще расширить цепь, разорвал руки держащих ее курсисток и сам с товарищами своими стал в ряд, а затем так презрительно и победоносно поглядывал на курсисток, муштруя их все время, как надо идти, что те молча и безропотно покорялись. А гимназист с тремя малышами, даже еще не гимназистами, громче всех орал «Вечную память», не попадая ни в тон, ни в такт.

      Как всегда, толпа росла чем дальше, тем больше; движение извозчиков и трамваев было затруднено, и многие вылезали из трамваев и присоединялись к процессии; в домах раскрывались окна, и много глаз с любопытством провожали шествие, пока было видно. Но все-таки настроения и тут не было, и не чувствовалось никакой торжественности.

      На вокзале был уже приготовлен траурный вагон, и гроб молча внесли туда. Так же молча передавались над головами присутствующих венки длинной вереницей, так же молча развешивались внутри вагона201. Пение прекратилось, толпа молча зевала, как бы выжидая еще чего-то. Долго продолжалось такое неопределенное состояние, наконец, в вагон влезла О. К. Нечаева и заговорила.

      К моему очень неприятному удивлению, я услышала точь-в-точь от слова до слова то, что она сказала на курсах, с теми же дрожаниями голоса, с теми же паузами на тех же местах.

      Не могу я понять, как можно, как поворачивается язык повторять два раза буквально одно и то же в подобных случаях. Ведь это же не лекция! Да и там, если профессор прерывает изложение фактов лирическими отступлениями по поводу их, и делает это в одинаковых выражениях, как год назад или в другом случае, случайно известном кому-нибудь из слушающих, – на губах непременно появится улыбка и профессор этот непременно убавится в росте хоть на сотую долю вершка.

      А тут, где должно говорить одно только чувство!

      После Нечаевой говорила Калмыкова202, потом Рожкова (если только такая есть) и еще одна дама203. Больше ничего не предвиделось, и я ушла.

      Это был уже третий час или около трех.

      31/III. С похорон Философовой я зашла в Музей Александра III204, где успела посмотреть только три первые зала с новыми картинами: Серова (портреты), Головина205 и Коровина. До чего хорош серовский портрет графини Орловой! Голова и верхняя часть туловища – положительно chef d’oeuvre206. Низ не отделан и поза некрасива, да еще фон слишком напирает, не чувствуется воздуха, зато голова, голова207!

      Мастер Серов, и какой прогресс с каждым разом, с каждым новым произведением208.

      Сегодня зашла к Тото посмотреть его «Суд Париса». Рисунок, по-моему, у него всегда хорош, а краски и композиция меня не удовлетворяют; в карандашных набросках казалось лучше и интереснее, больше обещало.

      Будешь ли ты Мастером? Думаю, что в конце концов будет, и у него будет чему поучиться другим. Но боюсь, чтобы он не был холоден и чтобы рассудочность и мастерство не засушили в нем души произведения.

      Вчера,

201

Среди венков, возложенных на гроб и на могилу А. П. Философовой, были венки от СПб. ВЖК, от Общества вспомоществования слушательницам СПб. ВЖК, от Общества вспоможения окончившим курс наук на СПб. ВЖК и от «Благодарной курсовой семьи В. Ж. К.»; см.: Сборник памяти Анны Павловны Философовой. Пг., 1915. Т. 2. С. 102.

202

А. М. Калмыкова на похоронах А. П. Философовой выступала от имени С.-Петербургского Фребелевского общества, в котором она была вице-председателем.

203

Согласно газетному сообщению, последней (после Калмыковой) выступала председательница Всероссийской лиги равноправия женщин П. Н. Шишкина-Явейн. Рожковой Казанович, вероятно, назвала дочь А. П. Философовой З. В. Ратькову-Рожнову.

204

Русский музей императора Александра III был открыт в 1898 г.; после революции: Государственный Русский музей.

205

В 1911–1912 гг. в Музей Александра III, помимо названного ниже портрета О. К. Орловой, поступили и другие работы В. А. Серова, в частности портрет Иды Рубинштейн. В 1912 г. в музей поступил написанный А. Я. Головиным «Портрет Ф. И. Шаляпина в роли Бориса Годунова».

206

шедевр (фр.).

207

«Портрет княгини Ольги Орловой» был написан В. А. Серовым в 1910–1911 гг.; в 1911 г. выставлялся в персональном зале Серова на международной выставке в Риме; в 1912 г. О. К. Орлова подарила портрет Музею Александра III.

208

В. А. Серов умер в Москве 22 ноября 1911 г. (т. е. за 4 месяца до сделанной записи).