Братья Ярославичи. Виктор Поротников

стол новгородский ему принадлежать должен.

      – А ведь ты лукавишь, брат, – язвительно усмехнулся Святослав. – Помнишь, когда отец наш впервые сильно занемог и призвал нас к себе, то он просил нас соблюдать старшинство в роду нашем. Просил, чтоб стол киевский переходил от старшего брата к младшему. А в конце своей речи отец добавил, что он желает оставить Новгород за Ростиславом и его потомством.

      – Не помню я такого! – вдруг рассердился Изяслав. – Завещание отцово у меня хранится, там ясно прописано, что Ростиславу в удел достались Ростов и Суздаль. Про Новгород нет ни слова!

      – Да ты и эти города у Ростислава отнял! – запальчиво воскликнул Святослав. – Свёл Ростислава на Волынь, хотя обещал его в Смоленске посадить князем.

      – Ты зачем ко мне пожаловал? – накинулся Изяслав на Святослава. – Напраслину на меня возводишь! Я на киевском столе сижу и за всю Русь промышляю. И коль не угодил я чем-то Ростиславу, в том не моя вина, а его беда!

      – Даже так? – Святослав приподнял свои чёрные брови и ядовито улыбнулся, как умел только он.

      – Да вот так-то, брат! – высокомерно кивнул Изяслав.

      – Тогда пусть твоё величие промыслит и про моего старшего сына, – сказал Святослав. – Посади-ка его князем в Смоленске. В таком случае я, так и быть, уступлю Тмутаракань Ростиславу.

      – Неужто, брат, в твоей вотчине княжеского стола для Глеба не найдётся? – недовольно нахмурился Изяслав.

      – А вот хочется мне видеть Глеба князем в Смоленске! – дерзко ответил Святослав.

      – Хвала Господу, что не в Новгороде, – криво усмехнулся Изяслав и неторопливо направился к трону.

      Бояре киевские заулыбались, а толстый Тука даже негромко захихикал в кулак.

      Не доходя до трона, Изяслав обернулся и резко бросил Святославу:

      – Знаю, давно ты метишь на смоленский стол, но там ныне сын мой княжит. Об этом ты забыл, что ли?

      – А ты переведи Святополка в Туров иль в Вышгород, – проговорил Святослав, – да хоть во Владимире его посади.

      Изяслав на мгновение дара речи лишился: уж не издевается ли над ним Святослав?

      Теперь уже не только Тука, но и брат его Чудин, а за ним и воевода Коснячко дружно рассмеялись. Это были самые приближённые к Изяславу киевские вельможи.

      – В уме ль ты, брат мой? – вновь заговорил Изяслав. – Чтоб я стал тебе в угоду княжескую лествицу рушить! Да ты не пьян ли?

      На скулах у Святослава заиграли желваки от еле сдерживаемого гнева. Он сделал шаг вперёд, собираясь ответить старшему брату резкостью на резкость.

      Внезапно двустворчатые двери на противоположном конце зала распахнулись, в обширный тронный покой вступила княгиня Гертруда, жена Изяслава. Великая княгиня буквально вплыла в зал, так легка была её походка. За Гертрудой следовали две служанки, державшие за нижний край длинный лиловый плащ княгини.

      Гертруда была одета на немецкий манер в узкое платье-котту бирюзового цвета с пояском, спускающимся на бёдра. У платья был глухой закрытый ворот и обтягивающие