Белая вежа, черный ураган. Николай Черкашин

исчез в ночи. За его спиной горбился вещмешок, набитый его армейским скарбом: смена белья, летние бязевые портянки, котелок, набитый салом, фляжка, заправленная холодным чаем, две банки тушенки, буханка хлеба, кисет с гродненской махоркой, спички… Вполне благополучно вышел он за околицу пригородной деревушки, лишь дворовые псы пролаяли ему вслед. А потом надежная глухомань векового леса скрыла его от всех досужих глаз.

      У Пиотровского не было определенного маршрута, шел наугад, а главное, подальше от населенных мест. Верил – рано или поздно встретит какой-нибудь польский отряд. Знал по слухам, что в Пуще их немало.

      Лишь на вторые сутки своих блужданий по просекам кварталов Стас был остановлен негромким окриком:

      – Стой! Брось карабин! Иди сюда! Кем есть?

      Пиотровский ответил на польском. Его обыскали и повели в схрон. По дороге рассказывал о себе, называл нужные имена и фамилии. Так что привели его к командиру почти своим. А когда командир боевой группы «Астра», поручик, родом из Белостока, услышал из уст задержанного фамилию Долива-Добровольский, расплылся в улыбке.

      – Я тоже из этого славного шляхетского рода!

      Через пять дней боевая группа «Астра» слилась с остатками разгромленной под Волковыском группы «Сириус», Пиотровский радостно обнял Владека. Он оказался ее командиром. Друзьям пришлось нарушить «сухой закон»: манерка Владека до горловины была наполнена превосходным коньяком. Оба сделали по большому глотку – за встречу.

      – За братерство войскове!

      Глава восьмая. Спешил старшина на свидание…

      Надраив хромовые сапоги, одернувши коверкотовую гимнастерку со старшинской «пилой» в синих – кавалерийских – петлицах, сбив на затылок синеоколышную фуражку, Незнамов отправился на свидание; точка встречи – мостик через Россь. Там его уже поджидала Альбина, одетая в свой лучший наряд: голубое платье с кружевным воротничком, в темно-синих лаковых круглоносых туфлях и при белых носочках. Через плечо у нее висела мамина сумочка из мятой желтой кожи с никелированным замком-защелкой. Сумочку эту лет пять назад отец привез из Варшавы и подарил маме, теперь она перешла Альбине, и все подруги ей очень завидовали. Незнамов имел на девушку самые серьезные виды. Единственное, что его смущало, броская красота горожанки. Устоит ли она против натиска других претендентов на ее руку, сердце или просто приманчивую женскую плоть? А Незнамов был мужчина серьезный и очень ревнивый.

      Они чинно и долго бродили вдоль Росси, Альбина рассказывала о своей семье, о бабушках, дедушках, родителях… Антон слушал рассеяно, кому охота слушать саги про далекую и ближнюю родню? Единственное, что он запомнил из рассказов девушки, это то, что ее отец – подпоручик конных стрельцов Войска польского, сначала пропал на «Сентябрьской войне» где-то под Торунем, а потом прислал письмо из советского лагеря для интернированных – из Оптиной пустыни. А с весны прошлого года снова пропал –