Белая вежа, черный ураган. Николай Черкашин

Петроград. Он и уехал, от греха подальше. В пути, где-то под Воронежем, начальник спецэшелона назначил толкового и, по всему видно, грамотного парня (Константину тогда было двадцать два года) командиром охранного взвода. Драгоценный груз – кукурузное зерно, муку, вяленую рыбу и что-то еще съедобное в коробках, банках и ящиках – доставили в целости и сохранности. Все получили благодарности, а взводного Васильцова отправили на курсы Красных командиров, которые размещались в корпусах бывшего Павловского юнкерского училища. Красным командиром, полагал Константин, легче будет искать брата, легче оказать ему помощь – вызволить из лагеря. Он и искал, пока не напоролся на угрюмого НКВДешного чина, явного большевика… Все надежды рухнули.

      Васильцов несколько раз приезжал в Севастополь, бродил меж каменьев Карантинной балки, опрашивал местных жителей, задавал вопросы властям… Но никто ничего не смог сказать о судьбе Алексея Федоровича Васильцова.

      И тут он вспомнил, что в Балаклаве жила невеста Алексея – Лена-Елена. Он собирался жениться на ней сразу, как только поутихнут страсти вокруг Севастополя. Но не успел. Константин видел ее всего лишь однажды, когда случайно встретились на Приморском бульваре. Алексей весьма церемонно представил его своей Ундине, так он ее отрекомендовал. Она, Лена-Елена, и в самом деле была хороша, хотя Севастополь женскими статями не удивишь. Город издавна славился как великолепная оранжерея невест. Константин и сам намеревался подыскать там подругу по жизни. Но тоже не успел… Итак, Елена из Балаклавы… Вот и все, что он знал о ней. Маловато для поиска. Но он все же поехал в Балаклаву на таксомоторе, расспрашивая водителя наобум лазаря, нет ли у него знакомой блондинки по имени Елена.

      – А чем она занимается?

      – Да так… Просто очень красивая была девушка. Сейчас уже, конечно, женщина. Ей, наверное, лет под сорок.

      – Тогда вам в ЗАГС надо. Там уж точно всех невест знают.

      Сказал в шутку. Но в ЗАГСе к вопросу красного командира, каким и предстал там Васильцов, отнеслись серьезно. Перешерстили картотеку регистраций. Нашли трех подходящих по возрасту Елен. Одну он узнал! И о чудо – через четверть часа звонил в дверь домика, стоявшего на горной круче высоко над морем. Дверь открыла хозяйка – Елена, в домашнем фартуке и с высоко подвязанными волосами. Конечно, юная краса поблекла, но все же она по-прежнему была мила и привлекательна. Она, конечно же, помнила Алексея. Более того, она порылась в ящичке под столиком трюмо и достала из кожаного очешника свернутую в трубочку записку.

      – Моя подруга Катя тоже хорошо знала Алексея, мы часто ходили вместе в Офицерское собрание. Она хорошо пела. Она жила на краю города, у самой Карантинки. Она стояла и смотрела на колонну, которую остановили на спуске в Карантинную балку. Почти все арестованные были молоды, за исключением нескольких седобородых отставников. Были там и сестры милосердия в серых платьях, белых фартуках с красными