Белая вежа, черный ураган. Николай Черкашин

нападение на Советский Союз. Об этом писал потом в своем «Военном дневнике» шеф германского генерального штаба Франц Гальдер. Агентам польской разведки удалось собрать подробную информацию о гарнизонах Красной Армии в Минске, Могилеве, Бобруйске, Слуцке, Витебске, Смоленске, Полоцке, Лепеле. Весьма точная давалась оценка новым образцам советской военной техники. Однако наибольший интерес представляли данные о строительстве дорог и мостов в БССР, чем в первую очередь занимался хорунжий Станислав Пиотровский. Тем не менее при всей проницательности минских агентов «двуйки» они прохлопали приготовления советской стороны к походу в Польшу нескольких советских армий. Полагали (и в Варшаву так сообщали), что большевики держат войска на «рижской» границе постольку, поскольку в Польше немцы ведут боевые действия. Это была роковая ошибка. И ранним утром 17 сентября 1939 года в польское генконсульство нагрянула толпа «возмущенных граждан» во главе с переодетым в комбинезон металлиста майором Фанифатовым. Минчане желали поквитаться с ненавистной всем панской Польшей и, оттеснив сотрудников дипведомства, вытряхивали из столов и шкафов стопы бумаг.

      Лишь один из них – атташе по культуре Пиотровский – заперся за железной дверью «комнаты для сжигания секретных документов» и жег в камине кипы секретных донесений, сводок, отчетов… Фанифатов попытался взломать дверь, но под рукой не оказалось ни ломика, ни топора. Он прекрасно понимал, что происходит за секретной дверью, кричал, угрожал, но Пиотровский делал свое дело – ворошил кочергой в груде бумаг – гори, гори ясно!

      Все они и сгорели. Когда разъяренный Фанифатов взломал наконец дверь, в камине догорал последний ворох бумаг.

      Будь его воля, он бы набросился на атташе и придушил его или надавал по физии. Но в Варшаве еще оставались наши дипломаты, и пришлось соблюдать статус неприкосновенности.

      – Почему пан не открывал дверь?! – подступал он с бессильным гневом.

      – Согласно инструкции я могу открыть дверь по специальному стуку – три коротких и три длинных. А в дверь стучали беспорядочно, – с вежливой издевкой отвечал Пиотровский. Крыть было нечем…

      За упущение секретных документов польского генконсульства майор Фанифатов был снят с должности и отправлен с понижением в никому не известную 49-ю стрелковую дивизию на должность начальника Т-ретьего отдела.

      Глава пятая. Севастопольская страда

      В последний год Васильцова донимала бессонница. Голова была обвязана тугой чалмой ночных дум. Иногда он подшучивал над собой: «спал плохо, но мало». Спасало любимое суконное одеяло, которое всегда переезжало с ним в портпледе – что на походные биваки, что на казенные квартиры. У одеяла было одно важное свойство (во всяком случае, Константин Федорович в это свято верил): стоило в него завернуться с головой, и все служебные, житейские, любовные и прочие проблемы отлетали в стороны,