Бегство в пустоту. Александр Чернов

не было ни КПП, ни шлагбаумов, ни огораживающего территорию деревеньки забора.

      Следуя указаниям Ксении, я проехал по раздолбанной дороге пару улиц и остановился, опять-таки следуя указаниям девушки, на пересечении улиц Широкая и Центральной. О том, что эти улицы именно так называются, говорил указатель, вбитый на перекрестке. Улица Широкая ни черта не была широкой, но и не очень узкой, метров десять-двенадцать от одного до другого забора, расположенных по обеим сторонам от дороги. Деревенька была старенькая, небогатая, и если дома и не были халупами, то уж избами были точно. Заборы здесь самые обычные – бюджетные, невысокие, деревянные, построенные еще при Царе Горохе. Хотя встречались и из евроштакетника, профлиста, и даже на ленточном фундаменте. Однако таковых было очень и очень мало. О том, что деревенька старенькая, свидетельствовала и буйная растительность, произраставшая за заборами, в виде высоких деревьев, пышно разросшихся плодовых кустарников и другой флоры.

      Мы покинули машину, прошли мимо двух домов и остановились у третьего, огороженного невысоким деревянным забором из штакетника. За забором стоял одноэтажный сруб, крашенный коричневой краской. Невдалеке за деревьями сада просматривалась банька.

      – Кажется, здесь живет Семен, – неуверенно проговорила Ксения, останавливаясь у калитки, по обеим сторонам от которой располагались лавочки. – Я всего-то была у Игнатьева один раз и то очень давно. Но все же, думаю, что мы пришли именно туда, куда следует.

      Звонка видно не было, и Ксения крикнула:

      – Хозяева! – Вернее, не крикнула, а пискнула, поскольку голос у девушки был негромкий.

      Сомневаюсь, что ее голос достиг ушей хозяев, ибо через открытое настежь окно дома слышно было, как в глубине избы звучала музыка, перекричать которую Ксении вряд ли удалось. И действительно, на ее зов никто не откликнулся. Но у меня-то голос громкий. Отработанный перекрикивать стоящий на тренировках в спортивном зале гам. Иной раз так крикну, что пацаны уши зажимают. Я и гаркнул:

      – Хозяева-а!!!

      Ксения аж присела, до того громко позвать у меня получилось.

      – Вам парадом командовать можно, – хмыкнула девушка.

      – Да это я так, вполсилы, – изрек я насмешливо, поигрывая ключом-брелком от машины. – С утра еще не распелся.

      Мои усилия по привлечению внимания хозяев дома к прибывшим визитерам не пропали даром. Музыка, правда, тише не стала, но дверь открылась, и на крыльцо под двускатным козырьком и со скамеечкой у перил вышла девица. Ей было лет тридцать. Высокая, белобрысая, с двумя короткими дурацкими косичками, свисающими по бокам головы. Кроме того, она была конопатая, курносая, с бескровными губами и заостренным подбородком. Кожа у нее была бледной, как у поганки. Несколько оживляли ее лишенное красок лицо подкрашенные тушью, наверняка белесые от природы ресницы и черные, будто намалеванные сажей, брови. На ней был красный в мелкий зеленый цветочек сарафан, довольно короткий, открывавший мосластые ноги. Обута она была в небесного