Кимоно. Джон Пэрис

себя очень одиноким без нее. Нелегко было найти себе занятие, если ее присутствие не помогало ему в том. Он бродил взад и вперед по эспланаде и иногда пускался в смелые плавания по морю Он часто становился добычей скучающих людей, которые всегда водятся в приморских местах у себя и за границей, высматривая одиноких и вежливых людей, чтобы нагружать их своими разговорами.

      Все они, казалось, или были сами в Японии, или имели друзей и родных, которые досконально знали страну.

      Удивительная земля, уверяли они. Народ будущего, сад Востока; но, конечно, капитан Баррингтон сам хорошо знал Японию. Нет? Нет. Никогда не был там? Ах, наверное, миссис Баррингтон описала ему все. Не может быть! В самом деле? С тех пор как была младенцем? Это необычайно! Очаровательная страна, такая спокойная, такая оригинальная, такая живописная, настоящее место для отдыха, и потом, японские девушки, маленькие «мусме», в их ярких кимоно, носящиеся вокруг, как бабочки, такие милые, мягкие и любезные. Но нет! Капитан Баррингтон – женатый человек; это не для него. Ха, ха, ха!

      Пожилые прожигатели жизни, отогревавшиеся, как февральские мухи, на солнце Довилля, казалось, имели особенно богатые воспоминания о населении чайных домиков и о восточных любовных похождениях под вишневыми деревьями Йокогамы. Ясно, Япония та же, что в оперетках.

      Джеффри начинал стыдиться, что не знает родины своей жены. Кто-то спросил у него, что такое, собственно, бусидо. Он ответил наудачу, что это делается из риса с приправами. По веселой реакции на его объяснение он понял, что попался на удочку. Тогда он попросил наиболее ученого из своих скучных знакомых назвать ему несколько книг о Японии. Он хотел проглотить их и получить основные сведения по важнейшим вопросам. Эрудит сразу же одолжил ему несколько томов Лафкадио Хирна и «Мадам Хризантему» Пьера Лоти. Он прочел повесть прежде всего. Сначала пикантную закуску, не правда ли?

      Асако увидела книгу. Это было иллюстрированное издание; и маленькие изображения японских сцен так ей понравились, что она принялась читать.

      – Это история нехорошего мужчины и дурной женщины, – сказала она, – Джеффри, зачем вы читаете такие вещи? Они приносят вред.

      Джеффри улыбнулся. Он сомневался, чтобы общество воображаемой Хризантемы было более вредным нравственно, чем компания настоящей мадам Ларош-Мейербер, с которой его жена была в этот день на пикнике.

      – Потом, это несправедливо, – продолжала Асако. – Люди прочтут такую книгу и подумают, что все японские девушки такие нехорошие.

      – Но милочка, я не думал, что вы уже прочли это, – сказал Джеффри, – кто говорил вам о ней?

      – Виконт де Бри, – отвечала Асако. – Он назвал меня Хризантемой, и я спросила его почему.

      – Ах вот как! – сказал Джеффри.

      Положительно, пора было покончить с пикниками и «русалками». Но Асако была так счастлива и так явно невинна.

      Она вернулась к своему кругу поклонников, а Джеффри – к своему изучению Дальнего Востока. Он прочел книги Лафкадио Хирна и не заметил, что