Дон-Аминадо. Литературный портрет. Валентин Георгиевич Таранов

и тот призывал…

      Воодушевленный революционным подъем 29-летний республиканец тоже не остается в стороне и пишет Политический памфлет под названием «Весна семнадцатого года». В шести картинах с прологом и эпилогом он с сарказмом показывает судьбы обреченных на забвение монархов и их приспешников, и, конечно, победивших борцов за свободу.

      Пьеса поставлена (май 1917 г.) в Новом театре П. В. Кохмановского.

      Скоро приедет Ленин в запломбированном вагоне.

      В феврале был пролог. В октябре—эпилог. Представление кончилось. Представление начинается.

      Почти все московские газеты не только продолжали выходить, но, озираясь по сторонам и оглядываясь, даже позволяли себе не только целомудренные возражения и осторожную критику, но и некоторые субтильные вольности, за которыми, впрочем, следовало немедленное заушение, конфискация, и закрытие.

      Пульс страны бился на Лубянке.

      Жизнь бьет ключом, но больше по голове. Утром обыск. Пополудни допрос. Ночью пуля в затылок.

      Швейцар Алексей дает понять, что пора переменить адрес. – Приходили, спрашивали, интересовались. Человек он толковый, и на ветер слов не кидает. Выбора нет.

      В русской Орше последний обыск. Все, что было контрреволюционного, отобрали: мыло фабрики Раллэ, папиросы фабрики «Лаферм», царские сторублевки с портретом Екатерины.

      … Киев нельзя было узнать. Со времен половцев и печенегов не запомнит древний город такого набега, нашествия, многолюдства. На улицах толпы народу. В кофейнях, на террасах не протолпиться.

      Скоро придет Петлюра.

      Газет тьма-тьмущая.

      – Как же так, Александр Фомич? У вас свобода печати, а вы закрываете, штрафуете, грозите казнями египетскими… Ответ краткий:  – По-российску не баю. По-москальску не розумию…

      Одно Не негодуя, не кляня,

      лишь слово! Но простое! —

      Пусть будет чуден без меня

      И Днепр, и многое другое…

      небольшое отступление

      Шполянский, Шполянский…Как только услышал эту фамилию тут же…возник М.А.Булгаков. Кажется, что-то в «Белой гвардии»…Нервно листаю первый том (1992г.)…Да вот же он – Михаил Семенович Шполянский. Читаю…Отвратительный тип. Чем же этот Шполянский так «насолил» автору? Кто он? Неужели Дон-Аминадо? Не может быть! Или может? Уж больно схож: и поэт, и «превосходный чтец», и даже чрезвычайно похож на Евгения Онегина (а вот это последнее сходство не корреспондируется – Аминад Петрович, в отличие от Михаила Семеновича был и роста небольшого, и бархатные бакенбарды не носил).

      Конечно, тут же в Интернет (и надолго).

      Не сразу, но выяснилось, что прототипом прапорщика Шполянского, скорее всего, является Виктор Борисович Шкловский, который, опять же, в отличие от Аминада Петровича, стихов не писал, однако вполне мог подсыпать сахару в жеклеры (читай, в карбюратор). Вот что пишет по этому поводу известный специалист по расшифровке «Белой гвардии» Б.Соколов.

      Прототипом Шполянского послужил известный писатель и литературовед Виктор Борисович Шкловский, а фамилия заимствована