Вор воспоминаний. Дж. П. Роуз

ну пожалуйста, не заставляй меня. – Не хотел он никого видеть. Не хотел все это чувствовать, но ничего не мог с собой поделать. Хотелось одного – чтобы всё кончилось.

      Мама протянула руку, погладила его по щеке, нижняя губа у неё задрожала:

      – Тай, ты просто подойди и поздоровайся… ну пожалуйста, сынок. Они так старались… Может, тебе даже понравится – вдруг вообще будет весело? Ну постарайся, дорогой, прошу тебя.

      – Мам, прости. – Он сглотнул слёзы, ему показалось, что он падает, а подхватить его некому. – Не могу я… не могу… Бабуля, мне правда очень, очень жаль.

      – Тайрис, всё хорошо? – спросила бабушка, подходя.

      Тайрис не успел одёрнуть себя, подумать, что на это скажет Джонатан, вглядеться во встревоженные лица мамы и бабушки – он просто развернулся и побежал к морю.

      – Мне догнать его? – донеслись до него мамины слова. – Я не знаю, как ему помочь.

      – Просто мальчику больно, пусть выпустит боль наружу, Патти. Бурю не остановишь.

      Тайрис промчался по песчаной тропке, мимо кафешек и киосков у пляжа, и оказался на пустынном берегу. Остановился у прозрачной подвижной воды Карибского моря, задержал дыхание, попытался сдержать крик, который рвался откуда-то из самого нутра. Закрыл лицо локтями, заорал в самый сгиб:

      – Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ненавижу!

      Потом нагнулся вперёд, опёрся ладонями о колени, попытался восстановить дыхание – хриплое, шумное, закрыл глаза; лицо овевал тёплый океанский ветер.

      Подумал про это самое празднество. Нет, он не хотел никого обижать, не хотел показаться неблагодарным – ему же сделали сюрприз, но в одиночестве всё равно было легче. Именно поэтому он старался пореже выходить из дома. Проще запереться в спальне, закрыться от всех. Он не видел в этом ничего плохого, в отличие от мамы и Джонатана. Впрочем, он же не всегда был такой. Раньше он любил тусоваться, шутить, разговаривать. Но – раньше. В тот мартовский день для Тайриса всё закончилось и началось заново.

      Мама сказала, что после этой поездки ему, возможно, станет лучше, но пока было только хуже. Сегодня с самого утра всё вокруг стало каким-то размытым, бессмысленным. Казалось, жизнь говорит с ним на незнакомом языке. Он вообще не чувствовал себя собой. Скорее ковриком, в котором постепенно развязываются все нити, и он постепенно превращается в кучку пряжи.

      От этого было очень мерзко. Почему нельзя повернуть время вспять?

      Тайрис вздохнул. Кровь прилила к голове, он открыл глаза, сморгнул слёзы, выпрямился. А потом, глядя на солнце, вольготно раскинувшееся над сверкающим синим морем, просто выбросил все мысли из головы, как делал довольно часто.

      Жара стояла невыносимая, но всё же он скинул кроссовки и решил прогуляться по пляжу. Чего не хотелось – так это чтобы его тут отыскала мама. Что она скажет, когда он вернётся? Об этом лучше было не думать вовсе.

      Он зашагал к пальмам в дальнем конце узкого, изогнутого