Повесть о наступившем завтра. Ильнар

бы яркий отблеск истины, но с этой порочной связью расстаться также тяжело, как с потёртой, изношенной и изломанной детской игрушкой. Признайся он себе, что все эти пацаны плохие люди, ему пришлось бы признаться и в том, что всё его отрочество было овеяно мраком и злом. Поистине чёрная ностальгия или, своего рода, стокгольмский синдром.

      Тимофей забылся и похлопал карманы брюк в поисках сигарет, хотя не курил уже полгода. Переборов желания стрельнуть сигарету у стоявшего рядом полицейского, он зашагал прочь от отделения полиции. Ему нужно было проветриться, и он пошел на набережную. День стоял пасмурный, с реки дул прохладный ветер. По аккуратно сложенной брусчатке катали коляски мамы, на детской площадке играли дети. У смотровой площадки бурно спорили подростки. Коротко стриженный юноша залез на перила, а испуганные девочки рядом кричали и умоляли его спуститься. Юноша, глядя на них, только смеялся громким заливистым смехом, показывая, что ему не страшно. Тимофей ухмыльнулся, вспомнив как в их возрасте гулял здесь в первый раз с девочкой. Тогда это была чужая территория вдали от дома, где у него не было поддержки: если бы местные головорезы решили затеять разборки, помощи Тимофей не дождался бы. Тем не менее ему показалось очень романтичным свидание на набережной, и он решил рискнуть, затерявшись, как ему казалось, среди остальных влюбленных парочек. Только придя на свидание он понял, что здесь проводили время исключительно алкоголики и наркоманы. По разбитому бетону с местами торчащей металлической арматурой, обходя разбитые осколки стекла, гулять оказалось не только не романтично, но и жутко. Он запомнил и вряд ли уже забудет, как под той частью набережной, что находится под мостом, собрались трое наркоманов. Пока двое из них собаками рычали друг на друга, третий неподвижно лежал на наклонной бетонной плите, как манекен, лишь изредка издавая громкий резкий вдох. Девушка отвернулась от увиденного и вцепилась железной хваткой в руку Тимофея, Тимофей же хотел было успокоить её, но слова застревали в горле, как если бы увидел оживающего на его глазах мертвеца. Теперь там стояли скамейки и стенды с фотографиями истории города. Разумеется, не той истории, которую помнил он.

      Дорога домой была овеяна ностальгией, по мере приближения к дому воспоминаний становилось больше. Тимофей смотрел по сторонам, и его разум накладывал на реальность старые картинки из прошлого. Разноцветные дома вновь окрасились в серые бетонные цвета. Иные здания превращались в огороженный долгострой, отстроенный наполовину, на месте других зияло заросшее высокой травой поле, будто стройка никогда не задумывалась. Память работала на удивление точно и воспроизводила мельчайшие детали. Войдя во двор, он вспомнил нарисованную краской надпись на трансформаторной подстанции – "говори кратко, проси мало, уходи борзо". Девиз братвы не раз закрашивали, другие восстанавливали, потом снова закрашивали и восстанавливали. Так продолжалось какое-то время, пока надпись не исчезла окончательно.

      Пройдя трансформаторную будку он увидел за ней свой подъезд,