Зеркало для Вселенной. Екатерина Сирота

мамой сарафане с мелкими ромашками. Наспех выпила чай. Попыталась подкрасить глаза маминой тушью – тогда у всех была одинаковая: ленинградская в маленькой чёрной коробочке. Тушь оказалась твёрдой, и её приходилось смачивать. Получилось плохо – пришлось всё смыть. Намылила лицо – вокруг глаз очковый эффект. Рассмеялась и взъерошила волосы. На всякий случай написала записку и выскочила из дома. За полчаса на троллейбусе можно доехать до Центрального парка, он ещё «Орлёнком» называется.

      Максим уже ждал. Он очень загорел и как будто сильнее вытянулся. Увидел её – Полина почувствовала, как смутился. Утренний парк, тихий, солнечный, только начинает наполняться голосами, шумом воды включившегося фонтана, скрипом старых качелей-лодочек. Качели пока все свободны – выбирай любые. Приседаешь и летишь – вот так просто. Только напротив обязательно кто-то должен стоять: одной взлететь не получится. Когда спускались, Максим подал ей руку. Так и гуляли потом, взявшись за руки. Говорили обо всём на свете, было очень легко, радостно и немного тревожно, как будто прыгаешь с обрыва в воду. И точно знаешь, что сейчас прыгнешь, уйдешь с головой – и, может быть, даже перехватит дыхание, и лишь несколько секунд отделяют тебя от другой стихии, а восторг уже наполняет. Внезапно налетели тучи и пошел дождь. Максим вдруг стал поглядывать на часы.

      – Ты прости, меня отец просил к двум вернуться, что-то помочь ему надо. Я провожу тебя?

      – Конечно.

      В автобусе ехали молча. Дождь усилился, потоки стекали по стеклу, размывая очертания улиц, деревьев, домов. Словно не было солнца, качелей и его тёплой руки, а может, уже никогда и не будет. Полина едва сдерживала слёзы, отвернулась к окну. Когда подъехали к её остановке, дождь уже стихал.

      – Я позвоню на той неделе, можно?

      – Конечно, Максим.

      А потом он поцеловал её. Просто прикоснулся губами к щеке и убежал, махнув рукой на прощание. И она в тот же миг начала ждать следующей недели. Максим позвонил в понедельник. Встретиться не получится: отец едет в командировку в Москву до конца лета и его берёт с собой.

      – Полин, ты пиши мне, хорошо? Я приеду к тебе в Москву в сентябре, обещаю! У отца частые командировки, он меня с собой может взять.

      – Конечно, Максим, я напишу!

      Повесила трубку и вышла на балкон – и снова глубокий выдох и вдох, как учил Игорь. Ну что, вроде бы легче? Значит, будем писать. Выдохнула лето, а вдохнула осень, внутри пасмурно и хмуро. Осталось десять дней до начала нового учебного года – время для сборов, и обязательно надо съездить к отцу попрощаться.

      Все эти суматошные дни будто наблюдала за собой со стороны. Ездили с мамой на рынок-толкучку, покупали осеннюю обувь.

      Потом проводы у отца. Всё как обычно, хотя она остро чувствовала, что Татьяна и Аня рады, да и она тоже. Но отец загрустил за столом.

      Вокзал, мама, Игорь. Пришёл отец. Мамины слёзы. А ей плакать не хотелось, только сердце вдруг заболело. И она испугалась этой боли. И снова метроном поезда,