10 дней до тебя. Вера Арденте

не было про высокие цели или спасение жизней. Её тянуло к телам – живым, уязвимым, обнажённым на больничных койках. Мужчины, женщины – их кожа, их запах, тепло их тел, их слабость перед ней, когда она касалась их под предлогом процедур. Она фантазировала об этом ещё в училище, представляя, как её руки задерживаются чуть дольше, чем нужно, как она переступает грань профессионализма. И ещё одна мысль, грязная, запретная, крутилась в голове: в больнице у всех есть справки, анализы, а значит, секс был бы безопасным. Это будило в ней голод, который она прятала за твердым безэмоциональным выражением лица.

      Дима, с его крепким, накачанным телом, стал её навязчивой фантазией с первого дня. Каждый раз, когда она делала ему перевязку, её пальцы дрожали, касаясь его кожи. Она меняла бинты на его ноге, и её руки невольно задерживались на его мускулистых бёдрах, чувствуя их твёрдость. Когда она делала уколы, вводя иглу в его накачанные ягодицы, её ладонь невольно сжимала их чуть сильнее, чем требовалось, и она ловила себя на мысли, что хочет впиться в них пальцами, оставить следы, ощутить их упругость под своими ладонями. Ей хотелось скользнуть рукой ниже, коснуться его, поласкать его член, почувствовать, как он твердеет под её пальцами, услышать его хриплый стон. Она представляла, как её губы касаются его кожи, как она пробует его на вкус, как её язык скользит по его телу, пока он не теряет контроль.

      Сейчас, глядя на то, как Ольга ласкает Диму, как их тела движутся в яростном ритме, Лена чувствовала, как её фантазии оживают, становясь почти осязаемыми. Её пальцы, дрожащие, сжали ткань халата, комкая его, пока не скользнули под подол. Она коснулась себя через влажную ткань белья, и её тело отозвалось резкой вспышкой. Мысли путались, стыд боролся с желанием. «Это неправильно, меня уволят, если узнают», – мелькало в голове, но тут же тонуло в другом: «Я хочу быть там, хочу, чтобы его руки сдавили мои бёдра, чтобы его язык… или её…». Она представляла себя в палате, зажатой между ними, их жадными руками, их ртами, их телами, которые пахнут потом и страстью.

      Её мечты были грубыми, лишёнными романтики. Она хотела, чтобы Дима схватил её за волосы, притянул к себе, чтобы Ольга прижала её лицо к своей влажной плоти, требуя большего. Она хотела чувствовать их силу, их голод, их оргазмы. Её пальцы двигались быстрее, проскальзывая под бельё, находя горячую, скользкую кожу. Она сдерживала стоны, но один всё же вырвался – тихий, хриплый, заглушённый шумом её собственного дыхания. Её бёдра дрожали, колени подгибались, но она держалась за стену, не в силах отвести взгляд от сцены. Оргазм накрыл её, заставив вцепиться в стену сильнее, чтобы не упасть. Её тело сотрясали волны наслаждения, смешанного с чувством вины и запретного восторга, пока она, задыхаясь, смотрела на Диму и Ольгу, всё ещё растворяясь в их страсти.