Ловчие. Никита Калинин

вы нас нашли?!.

      Я пятился, не в силах оторвать взгляд от волочащихся по полу рук. И раскрыл рот, скорее, чтобы закричать, чем ответить, но вмиг схлопотал хлёсткий удар в скулу. Сосед, какой-то длинный весь и вытянутый, чернее чёрта, надвигался на меня подобно самой смерти, а остекленевшие глаза его блестели холодной решимостью убивать. Он замахнулся ещё раз, но не ударил.

      Не ударил и я, готовый драться до последнего. Сосед вдруг остановился и опустил руки, которые теперь медленно уменьшались до нормальных размеров. Его стеклянный взгляд схлынул, он отшагнул, покачнулся и сел под треснувшим, вычерненным копотью зеркалом в прихожей.

      А я пытался поймать хоть сколько-нибудь кислорода, удушаемый ударами своего же сердца.

      – Тебе же ничего не сказали… – просипел чудовищного вида сосед. – Ты ж не принадлежишь никакому роду, да?.. Или ты… Постой-постой… Ты – просто случайность. Слепой жестокий случай! Подо мной всё это время жил прирождённый! Вот почему я не увидел…

      – Я… я не понимаю…

      – Он не понимает!.. – надрывно рассмеялся мужик и шумно, с болью, сглотнул ком. – Конечно, ты не понимаешь! С хера ль тебе что-то понимать! Ты ж пуля теперь! Снаряд! Но я скажу тебе, чтоб ты понимал… Скажу! Эта сучка заразила тебя премерзкой сущностью – нхакалом! Как египетским триппером наградила, понимаешь! Ты же мстить хотел, дурак? Вот и будешь теперь мстить! Кто у тебя в отмеченных? Кого ты так ненавидишь, что впустил в себя эту погань?..

      Он беззвучно рассмеялся – болезненно, ломая до жути гибкие руки. Чёрное лицо омывали слёзы, и казалось, что его волосы белели прямо на глазах. Глядя на него, я вдруг почувствовал какое-то смутное чувство вины, но за что – не ясно.

      – Она ж не виновата была ни в чём! Это всё я! Я!.. – он посмотрел на меня с такой ненавистью, что стало холодно. – Не виновата! Я столько прятал её, столько укрывал… Она ни для кого не была опасна… Она ж на скрипке…

      До меня доходило. Вот почему сверху тоже капала чёрная вода. Вот почему он весь перемазан сажей. Пожар по старым деревянным перекрытиям перекинулся и на их квартиру! О ней говорили полицейские: в пожаре погибла девушка, но это была не Сабэль! Господи, это ж добродушная скрипачка Саша задохнулась угарным газом!..

      Я стоял и тупо смотрел на него, ища в голове хоть что-то, что можно сказать отцу в такой момент. И, дрожа от страха, нашёл единственное:

      – Мне жаль…

      – Мне тоже, – ледяным голосом произнёс он и резко встал.

      Удара я даже не заметил. Кожу на лице как хлыстом рассекло, я инстинктивно закрылся, отшагнул, но тут же ощутил жжение в плече – вместо рук у него выросли самые настоящие бичи! Он наступал, постоянно разрезая ими провонявший гарью воздух, и бил, бил, бил меня хлёсткими ударами, от которых на раз лопалась кожа.

      Тварь внутри зарычала, и я решил: вот оно – спасение. Попытался ответить, ударить, но не тут-то было! Тычок мой получился корявым и вялым, в нём не было и сотой доли той мощи, что я ощутил в больнице! Я тупо пятился, крича от боли, а по полу уже стелился пунктирный