Кинжал и монета. Книга 2. Королевская кровь. Дэниел Абрахам

тени.

      Он никогда не считал себя одиноким. Ему не с чем было сравнивать свою жизнь, и он принимал ее за идеальную. Такой она была всегда. И, как он считал, всегда будет.

      После совершеннолетия, когда он вступил в придворный круг, царящая там атмосфера оказалась и ошеломительной, и захватывающей, и унизительной. Его понимания ни на что не хватало. Порой он подозревал, что при дворе существует какой-то особый язык, которому обучены все, кроме него. Слова, совершенно безобидные с точки зрения Гедера, – замечание о длине рукава, две-три рифмованные строки, намек на драконьи дороги, проходящие мимо Ривенхальма и оставляющие поместье в стороне, – заставляли приятелей хихикать. Гедер, не зная причины смеха, подозревал, что над ним подтрунивают, и даже если поначалу все было невинно, то вскоре дело дошло до открытых издевок. Уважение при дворе ему стали выказывать лишь после Ванайев. Под уважением скрывался страх. Гедеру нравилось, что его боятся. По крайней мере, это значило, что над ним больше не смеются.

      Зато Астер оказался настоящим другом. Да, принц был на десяток лет моложе Гедера и всю жизнь провел в кругу близких приятелей и товарищей по играм. Да, он знал придворную жизнь так, как Гедеру не снилось. Однако принц – всего лишь мальчик, Гедер – всего лишь его опекун, им ничто не мешает общаться. Гедер лазил с ним по деревьям, практиковался в фехтовании, бегал наперегонки, хохотал над шутками, купался посреди ночи в фонтанах. С ровесниками Гедер побоялся бы сойти за глупца или рисковал бы тем, что его дружеский восторг примут за восторг другого толка. С женщинами он и вовсе не сумел бы связать двух слов. А с принцем можно играть, смеяться, дурачиться – и любой в этом увидит лишь доброе отношение опекуна к ребенку.

      Порез на ухе оказался мелким, но кровоточивым. Слуга, гибкий одноглазый дартин, второй глаз которого из-за слепоты не светился, сделал Гедеру примочку из меда с крапивой и закрепил ее повязкой. Вошедший в комнату суровый учитель, приставленный королем к Астеру, поспешил увести принца, выражая всем видом такой подчеркнутый ужас, что Гедер с Астером хихикали при каждом взгляде друг на друга. Оставшись один, Гедер лег на диван и прикрыл глаза. Ухо болело больше, чем он желал показать в присутствии Астера, однако от снадобья становилось легче. Из накатывающей дремы его вывел тихий звук у порога. Гедер приоткрыл один глаз. В дверях стоял мажордом.

      – Мм? – спросил Гедер.

      – К вам пришли, милорд.

      – А! – кивнул было Гедер, однако, вспомнив прошлый раз, переспросил: – Кто именно?

      – Сэр Джорей Каллиам, милорд. Я проводил его в…

      – В северную гостиную. Я найду дорогу.

      Мажордом поклонился и вышел. Гедер потянулся, прикрыл живот рубашкой и встал.

      При общем отсутствии друзей единственным другом-ровесником для Гедера оставался Джорей Каллиам. Они вместе служили под началом сэра Алана Клинна при взятии Ванайев и после – в те долгие недели, когда Клинн был протектором города. Джорей вместе с Гедером видел, как горели Ванайи. Вместе с ним предотвратил убийственный мятеж,