Кинжал и монета. Книга 2. Королевская кровь. Дэниел Абрахам

ужаса, ни удивления. Доусон со слугой, отвернувшись, подождали, пока король переоденется. Вновь оставшись наедине с королем, Доусон присел на край фонтана. Все было как прежде, однако Доусон смотрел на все другими глазами, видя Симеона будто впервые. Мелочи, которых он раньше не замечал, теперь бросались в глаза и вызывали ужас. То, что он принимал за королевское бремя власти, оказалось явлением более крупным и зловещим. Симеон, взглянув на него, понимающе улыбнулся:

      – У моего отца перед смертью было так же. В иные дни я чувствую себя почти здоровым. В прочие дни… ум расслаблен. Отец умер более молодым, я уже на три года его пережил. Многие ли могут таким похвастаться?

      Доусон из-за комка в горле не сумел ответить сразу, да и потом получился лишь хриплый шепот:

      – Сколько это длится?

      – Два года, – ответил Симеон. – По большей части удавалось скрыть. Однако дело ухудшается. Раньше между приступами проходили недели, а то и месяцы. Теперь лишь часы.

      – А ведуны что говорят?

      Симеон хмыкнул – на фоне смешливого перезвона воды звук вышел ниже и мягче.

      – Что все люди смертны. Даже короли. – Симеон вздохнул и склонился вперед, сцепив пальцы и уперев локти в колени. – Есть какой-то цветок, якобы он может помочь. Сколько ни глотаю этот чай, не замечаю разницы. Может, без него было бы еще хуже.

      – Должно же что-то найтись. Мы можем за кем-нибудь послать…

      Старый друг не ответил. Не было нужды. Доусон, устыдившись, и сам увидел бессилие собственных слов. Смерти не миновать – она всегда была и будет. Грудь давило лишь от неожиданности известия.

      – Зря мы с Элеорой так долго откладывали рождение Астера, – сказал король. – Хорошо бы посмотреть на него, когда вырастет. Когда сам станет отцом. Помню, как родился Барриат. Все шутили, что он тебя съел. Никто не знал, где ты и что делаешь, в привычных местах тебя невозможно было найти. Я даже обижался. Чувствовал себя брошенным.

      – Прости, мой король.

      – Незачем извиняться. Я попросту не осознавал. А затем родился Астер – и я понял. Если бы он родился раньше… Впрочем, тогда бы ему не быть Астером – твой Джорей ведь не стал юной копией Барриата. Так что мне и желать этого незачем. Мир таков, каким он должен быть, чтобы вместить моего сына, и я не могу этот мир ненавидеть. Даже если хочется.

      – Мне очень жаль, мой король.

      Симеон покачал головой:

      – Не обращай внимания. Я и сам не люблю, когда на меня такое находит. Жалуюсь, как мальчишка. Довольно. Я хотел с тобой поговорить о другом. Об аудиенции с Эшфордом. Что ты об этом думаешь?

      – Думаю, что тебе с ним надо встретиться, – ответил Доусон. – Как я уже говорил…

      – Я помню, что ты говорил. Теперь ты знаешь больше, чем тогда. Мне нельзя на аудиенцию – а ну как я обмочусь прямо там же. Астерилхолд сейчас меня боится. Боится того, на что я способен. И понемногу отступает. Если Эшфорд привезет домой весть, что я полубезумен и умираю, эта песня переменится. Когда ты в прошлый раз пытался дать мне совет, я его отверг и едва не отдал свое дитя в руки человека, готового его убить.