Максимовна и гуманоиды. Александр Шляпин

плавными движениями поставила её на прилавок. Не спеша отсчитав сдачу, Нинка подала ему деньги и кокетливо улыбаясь, сказала.

      – Шуми, сегодня вечером у меня небольшое рандеву – романтический вечер так сказать. Тебя ждать или я позову Кольку Крюкова?

      – Жди меня и я приду, всем смертям назло, – ответил Шумахер, и выскочил на улицу.

      – Следующий! – сказала Нинка нараспев, видя, что сегодня она будет с хорошей выручкой.

      Через пятнадцать минут торговли очередь закончилась, а гул стоявший в помещении магазина стих.

      В тот момент, когда продавщица отоваривала последнего покупателя, «больного на голову» в магазин с криком вновь ворвался Шумахер.

      – Ты это, что Нинка, такое делаешь? Ты, почто рабочий люд травить изволишь!

      Ты эту гадость сама пила?

      – А ты мне не тычь! Купил – проваливай! Не хрен мне клиентуру распугивать, – сказала Нинка подбоченясь.

      По физиономии Шумахера было видно, что сейчас он полезет на прилавок как Александр Матросов на амбразуру.

      – Что, что ты мне эту бутылку в харю тычешь, – завопила Нинка, – сейчас, как возьму разновесы, да как стегану по твоей небритой роже! – заорала она, держа в руке двухкилограммовую гирю.

      – Так стухла же!

      – Что стухла— спросила продавщица.

      – Водка твоя стухла, чуть не плача заверещал Шумахер, протягивая ей открытую посуду!

      – Как это – стухла? Водка не тухнеть— идиот! Водка продукт вечный как вселенная!

      – А ты откушай из этого пузыря своей вселенной! – ответил Шумахер.– мы с мужиками хотели накатить по—соточке, а там сплошная вонь и никакого тебе спирта!

      – Да этого быть не может – заорала Нинка, и выхватив из рук Шумахера бутылку уже хотела влить себе в рот, но в магазин с открытой посудой вновь ворвались мужики.

      Каждый тянул назад пузыри с водкой и вином, жалуясь продавщице, что продукт протух и не подлежит употреблению в виду его сильного зловония.