Кость раздора. Малороссийские хроники. 1595-1597 гг. Алексей Григоренко

козаками, – печальное было в том, что единое прежде войско разделилось на две части: с Павлом остались недавно прибившиеся с прошедшего года беглецы отовсюду, мало обученные войсковому делу, но с неистовыми желаниями разными – кто-то чаял мести обидчикам, кто-то хотел поквитаться с панами, а кто-то – просто под сурдинку пограбить зажиточные города, богатых мещан и усадьбы панов. На то и война, когда же еще подлататься? – таковым рассуждение было. С Лободой остались собственно низовые козаки, из коша, – грозная сила. Вероятно, поэтому коронный гетман Замойский и писал в том феврале одному только Лободе, приглашая того принять участие в затевающемся предприятии против Блистательной Порты, – наливайковцев Замойский не учитывал вовсе.

      Видать, через дозорцев своих ведомо коронному и польному гетманам нечто такое о тех, кто остался вокруг Павла, что проще стало и вовсе не замечать эту толпу. Но в том провидел Павло и некий иезуитский расчет: разделив козаков умозрительно и по чести надвое, легче было бы гетманам Короны справиться позже со вчерашними бунтовцами, когда военная опасность от султана минет, пройдет. Залог же несгинения есть нерушимое единство козаков, – он даже готов подчинить Григорию Лободе и привести под присягу разношерстную свою вольницу, но Лобода отводил глаза в сторону и что-то недоговаривал. Сношения польских гетманов с Лободой сперва ограничивалось увещевательными письмами, теперь же, в виду большой опасности от мусульман, гетманы прямо отправили к нему гонца и просили Лободу поспешить к ним с войском своим на подмогу, обещая за то испросить козакам прощение у короля за их своевольства в Брацлавщине. Павла Наливайко для них будто бы вовсе не существовало. На приглашение панов козаки сперва ответили полным отказом, – и в этом был дух мятежа, которым дышало все в Брацлаве и Баре, но потом некоторая часть их согласилась принять предложение и идти на помощь полякам.

      Весной 1595 года польское ополчение под предводительством Яна Замойского, Жолкевского и Потоцкого пересекло границы польских владений, держа путь к Днестру. К 20-му lipiec'у-июлю поляки были у Шаргорода, а в августе-sierpień'е стало известно о переправе через Днестр к Кучманскому шляху огромной крымской орды. Не надеясь на свои силы, гетманы снова сочли уместным просить Лободу о подмоге. Но помощь от него подразумевалась только в охране южных кордонов – Замойский потребовал от козаков следующее: «Так я приказываю, не смейте, козаки, беспокоить Турции. Я вам это запрещаю». Коронный гетман все еще надеялся сохранить хрупкий мир с Блистательной Портой. Лобода сперва был весьма несогласен с таковым ограничением свободы действий его запорожцев, но все же, положившись на случай и на превратности военного времени, со своими людьми вышел из Бара еще 21-го дня лютого зимнего месяца, а 23-го числа уже написал с пути письмо князю Василию-Константину Острожскому, что ему стало известно о том, что молдавский воевода нанес поражение крымскому хану.

      Но искомой помощи от походного движения