временем, окопавшись над Прутом, в урочище Цецоре, основное войско поляков ожидало подхода татарской орды. Гетманы, даже при отсутствии козаков Лободы, готовились сражаться с детьми Магомета не на жизнь, а на смерть. Орда не замедлила, но Замойскому стало известно также о том, что крымцы несколько поспешили в движении к дунайским княжествам и оторвались от основных войск Золотой Порты. В орде находился наместник султана – санджак-бей, сопровождавший крымского хана Казы-Гирея. С этим высокопоставленным турком и вошел в сношения гетман Замойский, снова проявив свои блистательные дипломатические способности. Он поступил так, как еще прежде поступил с козаками: отделил зерна от плевел или осуществив вековой политический принцип
разделяй и властвуй, взятый позже на вооружение многими государствами будущего устроения мира. Он предложил санджак-бею отдельно от крымцев вступить с ним в переговоры о мирном разрешении ситуации. Ведомо было Замойскому и о том, что в самом Константинополе в самом разгаре была немалая замятня – так называемая «джелялийская смута» – в анатолийских деревнях появились мятежники. Деревни и местечки, находящиеся в вилайетах Анатолии, Карамане, Сивасе, Мараше, Алеппо, Дамаске, Урфе, Диярбакыре, Эрзуруме, Ване и Мосуле, были разграблены и разорены; некоторые области были опустошены. Даже древняя столица, богоспасаемая Бурса, и та подверглась разгрому, и несколько кварталов ее было выжжено. Знал Замойский и то, что и «
племена арабов и туркмен тоже вышли из повиновения». Потому санджак-бей, исходя из интересов Порты, согласился с предложениями Яна Замойского. Так же искусно коронный гетман поступил и с татарами: Казы-Гирей не решался в чужих землях на битву с поляками без поддержки турецкого войска. К тому же близилась осень, а с ней опасность остаться на чужбине без продовольствия и в плотном военном обстоянии. К тому же в татарском обычае было уходить зимовать в Крым, поэтому и здесь Ян Замойский переиграл хана ввиду всех исчисленных обстоятельств.