Проклятие её моря. Карина де Сантис

на полу, встрепенулась, а затем и вовсе вскочила на ноги, непонимающе переводя взгляд с подруги на незнакомца. Она ждала еды, а не компании.

      За это время, проведенное почти без света и пищи, лицо капитанши осунулось и побледнело. Синяк со скулы почти сошел, оставшись там бледно-желтым пятнышком, а от ссадины возле рта и вовсе не осталось и следа. Эти «подарки» Кидд успела оставить Обри, прежде чем едва начавшаяся драка кончилась. Волосы Чайки были собраны в привычный пучок, но под глазами не было сурьмы, лишь синяки. Не было и небрежно закатанных рукавов рубахи и сдвинутой на бок треуголки. Одежда была грязной и в пятнах крови, оставшихся еще с абордажного боя. Первые пару дней Бернадетта, упросив квартирмейстера, прибегала сюда, перевязывая чужие страшные раны. И лишь по этому Хортенсия Обри, пусть и изрядно ослабшая, до сих пор была жива. Благодаря стараниям беглой аристократки.

      – Кто это? – прохрипела она, вперивая глаза в незнакомца, который с таким же удивлением смотрел на нее.

      Но Адель проигнорировала ее. Она не разговаривала с подругой уже семь суток. Ни слова ни сказала этой лживой суке. Лишь молча приходила с едой и также молча после уносила пустую посуду. Кидд было нечего сказать Обри.

      – Леон отказался выдавать твой паек, – сухо проговорила Кидд, впервые заговорив с Чайкой. После она взглянула на свою «находку»: – Я пока не решила, что сделаю с тобой. Но настоятельно рекомендую сидеть молча, если хочешь жить.

      И с этими словами старпом закрыла карцер, оставляя двух людей во тьме.

      Как же она устала. Как же ее достал этот блядский балаган.

      Кидд осталась стоять в чреве корабля, бездумно пялясь в деревянный корпус.

      Вспоминая события, всколыхнувшие ее жизнь. События, которые вновь рисковали сломать ее и без того переломанную судьбу.

      Стоило Чайке рассказать историю своей жизни, как спустя десять минут она уже была в карцере. Никто не захотел церемониться с лгуньей-капитаншей. Во-первых, все были ошарашены. А во-вторых, все имели неоднозначные мнения на этот счет и не понимали, а что, собственно, им теперь делать с капитаном? Наказать, простить, казнить? Учитывая всю двоякость ситуации, можно было смело ее убить и после простить.

      Несколькими днями позже Леон, возомнивший себя королем, на правах судьи сообщил, что, поскольку однозначного решения никто не принял, то остается решить вопрос единственным доступным способом – поединком, в результате которого и решится судьба горе-капитанши.

      В целом, команду относительно устраивал такой исход. Если бы не одно «но»: выходить в поединке против Чайки пока было некому. Желающим, коих было не шибко много, требовалось время, чтобы хоть немного оклематься от уже имеющихся ран. К тому же корабль застыл среди моря в штиле. Тратить последние силы на поединок было бессмысленно (особенно, если горе-капитанша одержит победу). Так что все решили подождать заветного дня, чтобы после одним разом решить все проблемы. Как будто штиль мог так просто прекратиться (все на это надеялись, и зря).

      И