Горит камыш. Евгений Рудашевский

был прав! – ликовал Малой.

      Андрей подождал, пока брат перепишет взломанную шифровку в тетрадь, заодно попытается восстановить недостающие буквы всего шифровального алфавита, после чего сказал ему, что он большой молодец.

      – А что с укропом? – поинтересовался Малой.

      – Ну, тут просто. Я уже понял.

      – И я!

      – Тоже понял? – прищурился Андрей.

      – Да!

      – И что ты понял?

      – Пока не знаю. Но тут просто.

      Глава третья. Вместо укропа

      Сметая мусор полипропиленовой метлой, уборщик бормотал:

      – Лучше уже не будет, а хуже уже некуда.

      Ему нравилось убирать в овощном павильоне, и он задерживался здесь дольше нужного, перед тем как отправиться в мясной, где бетонный пол грязнее, а вместо сухих листьев и шелухи попадаются потроха и кости.

      – Лучше уже не будет. – Уборщик посмотрел на выцветший транспарант «Котлы остановят заразу» с изображением полностью экипированного землекопа рабочей бригады и такой же выцветший транспарант «Рыть котлы патриотично» с изображением мастера-взрывника взрывной бригады.

      Уборщик задумался, почему на транспарантах изображают рядовых землекопов и мастеров-взрывников, иногда попадаются машинисты и механики-водители, а вот диспетчеров сектора или, например, раздатчиков складского отдела он ни разу не видел. Толкового объяснения не нашёл и, сметая подсолнуховую лузгу, двинулся дальше между торговыми рядами. Да, в овощном павильоне ему определённо нравилось больше, чем в мясном или, например, вещевом, где вроде бы из мусора попадались только одноразовые стаканчики, бумажки и целлофановые упаковки, но всегда воняло дешёвой резиной, и надо ещё прикинуть, что воняет хуже: дешёвая резина или гниющие потроха.

      Года два назад в вещевом павильоне все торговали сапогами – даже те, кто держал на прилавке какие-нибудь сумки и сапогами обычно не промышлял. Однажды там появились латексные маски стариков, надев которые любой издалека начинал походить на пожилого человека, но с масками быстро расправилась полиция, и что-то такое сейчас удавалось купить только из-под полы, хотя, наверное, уже не удавалось вовсе.

      На рынке вообще многое переменилось. Раньше в любом павильоне встречались мелкие, втиснутые между обычными прилавками лотки изобретательных кустарей. Они предлагали домашний робот-пылесос, переделанный в радиоуправляемый рыхлитель грунта, другую хитроумно переоснащённую бытовую технику или, например, какие-нибудь мешочки с пахучей химией, которые не вредят человеку при жизни, а после его смерти, разложенные по карманам, отпугивают лис и собак. Кустарей давно прогнали, и за всем подобным теперь ходили в специальные магазины, где на каждом товаре красовалась гостовская печать. Ну или почти на каждом. От того времени на рынке остались бэушные телевизоры, микроволновки, постельное бельё и прочее, бэушным совсем не казавшееся, иногда запакованное в свежую обёртку и перетянутое подарочной лентой.

      Всё землекопное вроде защитного костюма «Землеройка» перекочевало в экипировочный павильон. На входе там повесили транспарант с машинистом обвальной бригады и прощально обнимающей его женой. Ну