Однокурсники. Эрик Сигал

огромным венгерским флагом, в середине которого на месте советского герба зияла дыра.

      Ближе к закату многие студенты заговорили о том, чтобы продолжить демонстрацию у здания парламента. Другие предложили снести гигантский памятник Сталину, который уже много лет стоял в центре Городского парка, с неизменной усмешкой глядя на Будапешт. Дьердь и Анико держались за руки, и поток людей нес их назад, на другой берег реки, к Парламентской площади.

      – Как думаешь, что предпримет правительство? – спросил Дьердь.

      – Подаст в отставку. Им придется.

      Размер толпы, собравшейся на площади у парламента, пугал. Сотни тысяч – казалось, будто миллионы – осаждали старинное государственное здание с готическими башнями. Они скандировали имя Имре Надя[63], требуя вернуть к власти единственного правителя, которому они доверяли – и которого годом ранее благодаря русским сместили с его поста.

      За вечером пришла ночь, а вместе с ней – пронзительно-холодный ветер. Но многие сделали факелы из газет и брошюр и, держа их в руках, продолжали выкрикивать имя Надя.

      Вдруг, совершенно неожиданно, на балконе появилась худощавая фигура. Шепот голосов волной пронесся в толпе, превратившись в отражающийся эхом крик: «Надь! Это Надь!» Немного скованно из-за переполнявших его эмоций свергнутый правитель поднял руку, призывая к тишине.

      – Он что, сошел с ума? – удивился Дьердь. – Машет руками, как ненормальный.

      Но спустя мгновение все стало ясно: он дирижировал толпой, распевающей национальный гимн. Это было поистине гениально!

      Затем Надь исчез так же быстро, как и появился. Толпа – взволнованная и ликующая – начала расходиться. Интуиция подсказывала им, что этой ночью больше ничего не случится. По крайней мере, не на Парламентской площади.

      Дьердь и Анико были на полпути к университету, когда услышали выстрелы. Они взялись за руки и побежали к бульвару Музеум. На вымощенных булыжником улицах теснился народ – взволнованный, любопытный, напуганный.

      Когда они добрались до парка Музеум, слезоточивый газ еще не рассеялся. Анико достала платок и прижала к лицу. У Дьердя начало жечь глаза. Какая-то девушка билась в истерике и кричала, что тайная полиция поубивала беззащитных людей.

      – Мы сами убьем этих ублюдков, всех до одного! – рыдала она.

      – Черта с два, – прошептал Дьердь девушке. – Поверю в это, только когда увижу хоть одного из них мертвым.

      Он схватил Анико за руку, и они побежали дальше.

      Не пробежав и квартала, они в ужасе замерли – на фонарном столбе висел агент тайной полиции. Точнее, оставшееся от него кровавое месиво. Дьердя затошнило.

      – Дьюри, – сдавленным голосом произнесла Анико, – но ведь все знают, что они творили с заключенными…

      Через пару улиц они увидели еще два трупа агентов госбезопасности.

      – Боже, я не могу на это больше смотреть.

      – Идем,

63

Имре Надь (1896–1958) – венгерский политический и государственный деятель, премьер-министр Венгерской Народной Республики, инициатор резких изменений в политическом курсе страны.